— Ты уверен?
Вдруг раздался звук, похожий на хлопок, и девичий голос резко проговорил:
— Дядя Саймон, ты его испугал.
Его лицо мгновенно изменилось, гнев сменился добротой. Отвернувшись от меня, Саймон Моган уже улыбался, словно ангел.
— Мэри, — сказал он.
Девушка была красавицей. Сильная и смуглая, она стояла в дверях со скрещенными на груди руками. Она была моего возраста или чуть младше. Волосы ее, освещенные светом лампы, выглядели так, как море выглядит на утренней заре.
— Кто это? — спросила она. Моган засмеялся.
— Это Джон Спенсер, — сказал он. — Моряк, потерпевший кораблекрушение.
— Ты на него кричал.
— Я прошу прощения. Но когда я слышу истории вроде этой, то сержусь. Мне нравится хорошее кораблекрушение, как и любому другому, но я не применяю фальшивых маяков и никого не убиваю.
— Я знаю, — сказала Мэри. — Но, дядя, этой ночью тебя не было в Пенденнисе.
— Ну и что? Я знаю людей Пенденниса.
Мэри кивнула.
— Я подаю ужин, — сказала она и упорхнула, как мотылек.
Моган снял плащ и куртку и повесил их на крючок. Он протянул руку за моей верхней
одеждой, осторожно глянул в сторону двери и шепнул:
— Я тебе скажу, что если кто выжил после этого крушения, то жизнь его гроша ломаного не стоит. Понимаешь?
Я дал ему свою жилетку. Она была грязной, тяжелой от соли.
— Мы все пропадем, если кто-то еще добрался до берега. — Он нагнулся ко мне.— Поэтому скажи мне, есть ли еще кто-нибудь?
Я боялся врать. Он уличит меня по глазам. Но Обрубок предстал передо мной. «Твой отец сгниет там, где лежит», — сказал он. Я не имел представления, кому доверять в таком серьезном вопросе, и решил не доверять никому.
— Ну,— сдвинул брови Моган.— Выжил еще кто-нибудь?
— Я никого не видел,— сказал я ему.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Хорошо. Идем ужинать.
Мы сели за ужин, которого хватило бы, чтобы накормить целую команду моряков. На столе были пироги и пирожки, здоровенный кусок свинины и гора хлеба.
— Это хлеб пшеничный, — с наслаждением сказал Моган. — Мы не держим ржаного или ячменного.
Мэри оставила все это и принесла еще, а Моган наворачивал тарелку за тарелкой.
Наконец Мэри вышла из кухни с таким ужасающим кулинарным изделием, что я едва мог на него смотреть. Это был пирог с гладкой коричневой корочкой, похожей на береговой песок, но из этой корочки торчали рыбьи головы. Создавалось впечатление, что бедняжек так и запекли живыми, с распахнутыми ртами. Их запеченные выпученные глаза смотрели в потолок.
