Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война.
В 43-м году на совещании в Ставке, прогуливаясь по комнате, Сталин обратился к Еременко: «А вы, товарищ Еременко, все еще на свободе?» Еременко вернулся домой напуганный, расстроенный, попрощался с женой, приготовился к аресту. Однако прошел день, два, неделя ― его никто не трогает.
В начале 44-го года на совещании история повторилась, и Еременко решил: ну все, я погиб. Однако опять все обошлось. В конце того же года его вновь вызвали в Ставку. Еременко ехать боялся: попадется на глаза Сталину, а тот вспомнит свои слова... Однако ехать надо. Во время совещания Сталин подходит к нему и снова говорит: «Понять не могу, почему вас до сих не арестовали». И в этот раз все обошлось. Эпизод повторился и в начале 45-го года. А после войны на банкете в честь победы Сталин сказал: «В самые трудные дни войны мы не теряли оптимизма и чувства юмора. Не правда ли, товарищ Еременко?»
Вечером 6 ноября на даче у Сталина был устроен праздничный ужин в ознаменование годовщины Октября. Во время застолья Сталину принесли депешу, он прочитал ее и громко объявил: «Киев взят!» Потом приказал: «Пляши, Никита! Пляши!» ― и не успокоился, пока Хрущев действительно не пошел в пляс.
В середине 40-х годов Сталин произвел насильственное переселение чечено-ингушей и ауховцев. Огромное количество их погибло в пути. Особенно много умерло молодых женщин. Везли этих людей в товарных вагонах, в каких перевозят скот. На остановках охрана никого не выпускала из вагонов. Туалетов в товарных вагонах нет, и горянки погибали от уремии: они не могли мочиться при мужчинах.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ АРЕСТ ЕЩЕ ОДНОГО НАРОДА
Даниялов стал партийным руководителем Дагестана в конце 30-х годов и пробыл в этой должности до 68-го года (30 лет! Да еще каких!). В 70 г. он с вершин власти, «отступив на заранее подготовленные позиции» в науку, перешел на работу в Институт востоковедения и защищал докторскую диссертацию о социалистическом строительстве в Дагестане, Ее не утверждали, так многие дагестанские ученые и деятели культуры опротестовывали эту работу, помня о старых грехах Даниялова, проводившего в жизнь жестокую сталинскую политику репрессий. Никто из этих людей не догадывался, что при всем том Даниялов ― благодетель и даже спаситель своего народа.
В конце войны, когда калмыки, кабардино-балкарцы, чечены были уже выселены и вымирали от холода, голода и тоски по родине в Сибири и Казахстане, Сталин отдал приказ выселить народы Дагестана. Даниялов получил предписание содействовать этой акции и был, видимо, единственным человеком, который во всем народе знал о предстоящей трагедии. От Махачкалы до Дербента на 200―300 километров стояли пустые товарные вагоны, подготовленные к операции переселения.
