— Я в ребячьи дела не встреваю! А если вы настаиваете, могу своего оболтуса прямо при вас выдрать. — И грозно добавлял: — До полусмерти!
— Не надо, не надо, — враз пугалась тетя Клава. — Может, я ошиблась.
— То-то, — басил он. — Лучше глядеть надо. А еще ходят... —
И кричал вдогонку: — Очки купите на нос! А потом говорил Борьке:
— За то, что я тебя спас, ты сегодня тележку с фруктами на базар повезешь! — Отец его был очень жадный, целыми днями торчал на базаре. И вообще Борькина семья летом спала на раскладушках во дворе — весь дом сдавали отдыхающим «дикарям», от пола до крыши, вместе с чердаком. И летнюю кухню, и сарай, и навес дровяной. Собачью конуру, наверное, тоже бы сдали, да только ее у них не было.
Тетя Клава называла Бориса «переростком».
— Ума у него меньше, — объясняла она Женьке, — чем росту.
— Значит, он недоросток, — спорил с ней Женька. — У него ум не вырос.
Попробовал бы он это самому Борису сказать!
Знал бы Женькин отец, капитан, что такое случится, ни за что не ушел бы в дальнее плавание. А может, и ушел, но, уходя, сказал бы:
— Сын моряка должен твердо на ногах стоять, а не хныкать.
Нет, он, Женька, не стал бы отцу ябедничать. Вот маме он, наверно, рассказал бы... Ну, чтобы посоветоваться. Но мама уехала к отцу в город Жданов, где его сухогруз по возвращении стал на срочный ремонт.
Ни отца сейчас у Женьки, ни мамы, а жизнь становится все несчастнее, и никакая тетя Клава не может ему помочь. Разве с Борькой, Молчуном и Хихикало сладишь?! Да ведь у Витьки Молчуна еще и огромнейшая собака, помесь дога с овчаркой! Встанет на задние лапы и, пожалуй, будет выше Женькиного папы. Ну, может, и не выше. Но если она уши поднимет, то уж точно! И кличка жуткая — Фантомас.
Вот недавно загорали на гальке пустынного дикого пляжа братья-близнецы Мошкины и Женька. И вдруг заявляются Борис, Хихикало и Молчун со своей собакой.
— Я домой! — вскочил Женька.
— И я! — вскочили Мошкины.
— Стоп! — усмехнулся Борис. Они остановились.
— Ко мне! — приказал Борис.
Они подбежали. Он не спеша разделся.
— Натрите меня, — и достал из кармана баночку вазелина. Хихикало захихикал, Молчун кивнул, а Фантомас посмотрел на хозяина, тоже кивнул, разинул зубастую пасть и, видать, в насмешку высунул длинный розовый язык.
Пришлось подчиниться... Мошкины натирали Борису ноги, а Женька — спину.
— Сильней!
И они, вздрогнув, так поднажали, что... Борис упал.
Хихикало хотел захихикать, издал горлом булькающий звук, но спохватился и угрюмо засопел. Молчун хотел кивнуть, но спохватился и сдвинул брови. Фантомас, посмотрев на хозяина, тоже хотел кивнуть, но тоже передумал и сдвинул брови. И зарычал так, как будто перекатывал в пасти морскую гальку.
