- Ашраф, долго мы будем мучиться в этом вонючем кяризе? Еще два-три дня - и ноги можно протянуть. Скажите нукерам, чтобы варили мясо! Ячмень нравится лошадям, но он не годится для людей, а мы - люди!- раздался в ответ голос Али Дженга.
- Ладно, Али Дженг, я поговорю с ханом, и надеюсь - помогу. А сейчас поднимайтесь, надо поскорее приступать к делу. Очистим все галереи - перейдем на постройку новых. Будете со станции кирпичи возить, камни с гор - это полегче.
Арестанты неровным строем поплелись вверх к колодцам. Шли молча, лишь слышались кашель да шарканье подошв. Инженер ехал на коне. Молчаливые отроги гор, холмы, застывшие, словно в поклоне аллаху, эти озлобленные люди нагоняли на него мучительную тоску.
Работы на кяризе начались, и Лесовский, предупредив нукеров, чтобы час обеда и окончание трудового дня объявлялись вовремя, возвратился в поместье хана. У ворот на дороге стоял впряженный в арбу верблюд. На арбе громоздились два ящика и два больших кожаных чемодана. Бяшим, в чистой бязевой рубахе и балаках, в черном тельпеке, поджидал инженера.
- Давай, Лесов-хан, поедем на станса. Поезд садимся - Асхабад китты. Господинам чемодан отдаем.
Инженер сел на ящик, рядом с Бяшимом, подумал: «Все-таки не простил мне хан вчерашней запальчивости, повел себя как истинный помещик, которому не чета какой-то инженеришке. Даже пролетку не дал - посадил на арбу с батраком. Знай, мол, сверчок, свой шесток».
На станции, после недолгих переговоров с дежурным, они погрузили багаж в товарный вагон. Вскоре товарняк отправился в путь и через два часа остановился в Асхабаде. Еще полчаса затратили на переезд с привокзальной площади до Боголюбовской улицы, где жил управляющий земства Юнкевич. Сняли С повозки багаж, постучали по жестяному почтовому ящику, висевшему на воротах. Слуга приоткрыл калитку, понятливо кивнул. Через минуту на дорогу высыпала дворня. Сама госпожа, молодая, лет двадцати пяти, лишь выглянула и скрылась. Увидел ее вновь Лесовский, когда вошел во двор. Сунув руки в карманы халата, она стояла на айване и приказывала слугам, куда снести вещи.
- От Теке-хана, - объяснил Лесовский, поднявшись на айван.
- О боже, как это любезно с вашей стороны, господин инженер! - с восторгом воскликнула госпожа Юнкевич и, бросив взгляд в глубину айвана, позвала:- Юзеф, к нам гости!
Управляющий земством вышел в синем шелковом халате, в туфлях на босу ногу и в тюбетейке. Юнкевич был стар и лыс, а в этом домашнем наряде вообще показался Лесовскому глубоким стариком.
