— Это мой сын Якуб со своими друзьями. Все они учатся в медресе. Это будущие столпы нашего государства.
— Салам алейкум, господа хорошие, — приветствовал их Сергей, по забывчивости поднеся к виску руку,
Юноша в желтом шелковом халате и белых сапожках, бледнолицый, с едва пробивающейся бородкой, с отвращением скользнул по лицу пушкаря;
— Отец, ты мне говорил, что твой топчи — из татар!
— Да, сын мой, ты можешь говорить с ним, не боясь осквернить себя.
— Ух, ты, чистоплюй! — обиделся Сергей. — Небось, весь этот выводок — сынки всяких шейхов да имамов, кость бы им в горло! — высказался по-русски он, и стоящие ничего не поняли. Видя, что сын визиря ждет пере вода, пушкарь пояснил: — Я сказал, что их вид благо роден, а глаза излучают незаурядный ум.
— Он не татарин, — возразил сын визиря. — В нем нет ничего татарского. Разве похож он на купца Юнуса, который приезжал к нам из Казани? У того редкая, как у скопца, борода, а у этого густая, как у туркмена.
Визирь нахмурился:
— Ладно, Якуб, занимайся своим делом. Сегодня я велю имаму, чтобы в вашем медресе ввели для усвоения науку о человеческой скромности. Будущим царедворцам необходимо быть сдержанными. А пока, сын мои, распорядись, чтобы подали нам обед.
Молодые люди засуетились, скликая слуг. Вскоре появился распорядитель — двоюродный брат визиря. Юсуф-мехтер, пока суть да дело, взял Сергея под руку, повел в аллею между шпалерами роз.
— Дорогой мой топчи, — слащаво заговорил визирь, — я должен тебе сказать, что наш маградит, его величество Аллакули-хан, которому ты пришелся по душе, распорядился во всем и всякому говорить о твоем мусульманском происхождении. Называй ты себя тоже татарином.
— Да вы что, Юсуф-ака! Да на хрена мне такая блажь! Русским я родился, русским и помру.
— Ты не горячись, дорогой, — терпеливо принялся объяснять Юсуф-мехтер. — Если ты будешь русским, то маградит не сможет тебе доверить большое дело. И вся дворцовая знать станет смотреть на тебя, как на неверного.
— Юсуф ака, не настаивай. Я лучше буду самым черным рабом, чем предателем православной веры!
— Дорогой Сергей, ты ставишь в неловкое положе ние не только меня, но и самого Аллакули-хана. Вчера хан распорядился, чтобы я объявил тебя мусульмани ном и показал мечеть Палвана-ата. Сегодня ты вошел в святыню, как правоверный... Капырам в нее входить запрещено. Не настаивай на своем русском происхождении, иначе святые отцы, узнав об осквернении святого места, забросают тебя камнями!
