Семь песков Хорезма | страница 16
Караван весь день шел по равнине, и Сергей весь день шагал за верблюдицей. Он выбился из сил и все время думал: «Хоть бы не свалиться с ног. Если упаду, то, считай, пропал. Пока эти злодеи вспомнят обо мне, я обдеру о землю лицо и спину». О смерти он думать боялся, только приговаривал: «Не приведи Бог сдохнуть в этих местах».
Вечером караван остановился на ночлег у развалин Мешхед-Мисриана. Огромный, полуразрушенный минарет, одиноко торчавший посреди равнины, напоминал о былом расцвете этих мест, Едва джигиты осадила верблюдов, Сергей тотчас лег на спину и запрокинул за голову руки. Все тело ломило, руки и ноги казались чужими, а во рту держалась сухая горечь, словно разжевал комок верблюжьего помета. Ни Рузмамед, ни Кара-кель не спешили подойти к нему. Ему хотелось пить, но гордость, — та самая гордость, из-за которой он, не стерпев, бросился на лекаря и убил его, — и сейчас не позволяла ему идти на унижение. Путники разожгли небольшой костер, поставили на огонь тунче, (Тунче — сосуд из жести в виде чайника) вскоре запахло жареным мясом — разогрели ковурму. (Ковурма — измельченное жареное мясо) Ели, смеялись от души, вспоминая о чем угодно, но только не о пушкаре. Наконец Рузмамед встал, взял чайник с пиалой и подошел к пленнику.
— На, пей, Сергей-ага, — сказал уважительно и сел рядом.
— Ну и сука же ты, — выругался Сергей. — Души у тебя ни хрена нет.
— Есть душа, — возразил беззлобно Рузмамед. — Если бы я знал, что ты не убежишь...
— Да я поклясться могу! — перебил Сергей сердара.
— Сергей-ага, как я могу поверить твоей клятве — ты же христианин! Давай, принимай нашу веру!
— Ишь, чего захотел, скотина! Может, еще обрезание прикажешь сделать?!
— Это мы тебе сами сделаем. — Рузмамед с вожделением засмеялся, словно именно этого ему и не хватало для полноты счастья.
— Запомни ты, ясаул, или как там тебя твой хан кличет, — гневно заговорил Сергей. — Если пойдешь на это, клянусь Христом, что наложу на себя руки. Не довезешь ты меня до Хивы и до своего хана и не получишь за меня ни хрена!
— Ладно, Сергей-ага, пей чай, не думай обо мне плохо, — заговорил серьезно Рузмамед. — Насильно мы твой стручок резать не станем. Пройдет немного времени, ты сам пойдешь к мулле и скажешь: «Святой, сделай из меня мусульманина!» Со временем ты поймешь, что лучше, чем эта, другой земли на свете нет. Это я тебе говорю, а меня зовут Рузмамед, Понял?
— Ну, еще бы, не понять. — Сергей, ухмыляясь, цедил из пиалы горячий чай и думал: «Не выбил бы этот дикарь из рук пиалу — от него всего можно ожидать!»