– Это на ваше усмотрение, – ответил Чарльз. – И благодарю вас. А теперь не выпьете ли с нами? Простите, что я сразу не предложил, но мне хотелось прежде договориться о деле.
– Нет, сейчас мне некогда, – ответил Гардиньери, вставая, и с легким поклоном в сторону Лили добавил: – Рад был с вами познакомиться, мисс.
– Когда дозвонитесь, приходите, выпьем коньячку, – сказал Чарльз.
– Там видно будет… – И Гардиньери с весьма озабоченным видом удалился.
– Ну, теперь вы все знаете, – сказал Чарльз? обращаясь к Лили, которая вопреки его ожиданиям совсем не была потрясена услышанным.
– Милый Чарльз, вы ужасный формалист! – сказала она со смехом. – Давайте лучше выпьем еще.
– Я рад, что вам смешно, – ворчливо сказал он, но подозвал официанта и велел принести еще виски.
– Ей-богу, смешно. Ходите вокруг да около, делаете туманные намеки. Чего бы проще: взять да сказать!
Чарльз решил, что действительно настало время говорить напрямик.
– Мне казалось, что некрасиво плохо отзываться о людях, – начал он, – особенно о вашем приятеле, с которым мы как бы соперники. Я бы хотел жениться на вас.
Брови Лили поползли вверх, рот удивленно округлился, но Чарльз почувствовал, что все это деланное.
– Очень благородно с вашей стороны, но вы так усиленно старались разоблачить Рея, что могли бы сразу посвятить меня в свои намерения. – Тут подоспела новая выпивка, и Лили подняла свою рюмку: – За успех ваших планов, Чарльз! – Значит, вы понимаете, что он не из-за вас провалился и затеял эту дурацкую историю?
– В том-то и дело, что из-за меня, дорогой, из-за меня. Я ведь тоже это знала – только не утром, нет-нет. Когда мы с вами разговаривали, я думала, что говорю вам правду. А под вечер, побывав у вас и исповедавшись, Рей почувствовал себя лучше и решил повторить свою исповедь. Он сбежал с тренировки – ведь сегодня вся команда на стадионе и игрок может отлучиться только на церемонию у костра, – примчался на минуту в клуб, затащил меня в нишу у окна – я там чуть не задохнулась от жары – и рассказал все. О вас говорил прямо-таки с восхищением. Но все, что он сделал или собирается делать, было ради меня, и он явился мне это сказать. Он хотел, чтоб мы оба бросили колледж и на будущей неделе обвенчались – на эти две тысячи. Попросил у меня прощения за свое малодушие и справился, помешают ли мне новые обстоятельства выйти за него замуж.
– Ну и ну, это же черт знает что такое! – сказал Чарльз, чувствуя себя и обиженным и одураченным. – Он хочет в любом случае остаться в выигрыше!
