– По-моему, этого не следует делать, Джози, – возразил ректор.
– Тогда попросим профессора Осмэна. Молодой человек, вы тут говорили, что у вас есть какие-то свои причины, почему вы разрешили Бленту играть. Имейте в виду, я никогда ничего не выпытываю. Я уважаю вашу сдержанность. Но не могли бы вы каким-либо путем сделать так, чтобы эти же причины воздействовали и на вашего коллегу? Поговорили бы с ним по душам…
– И тем самым вы бы исправили ваши с ним отношения, – добавил Нейджел.
«А что будет, если рассказать им, как Реймонд Блент получил взятку за то, чтобы не играть? – подумал Чарльз. – Нет, нельзя, наверняка не поверят, ведь таких вещей, скажут, не бывает». – И, сам ощутив внезапное сомнение, он нервно пощупал бумажник, туго набитый двадцатидолларовыми банкнотами.
– Не думаю, что это поможет, сенатор, – сказал Чарльз и, не удержавшись, добавил: – И притом поступки преподавателя другой кафедры ведь не мое дело!
– Чарльз, если я некорректно выразился, прошу меня извинить, – сказал Нейджел, – беру свои слова назад. Я знаю, как вам осточертела эта история, и мне – не меньше, но, может быть, вы согласитесь… ради нас? Очень жаль, что так получилось, но раз уж мы зашли столь далеко, попробуем все же довести дело до конца законным путем.
– Миндальничайте с ними побольше, наверняка проиграете! – сказал Герман Сэйр. – Кстати, не этот ли Солмон послал к черту нашу комиссию по проверке лояльности? Я бы ему это припомнил!
– Нет, нет, Герман, этого не надо сейчас касаться, – остановил его Нейджел. – И я бы не стал смешивать эти вещи. Не беспокойтесь, мы его и так проверяем!
– Погодите, это уже серьезное дело, – вмешался сенатор. – В конце концов футбол – чисто американский спорт, наша национальная святыня, и если мы видим попытки вести подрывную деятельность…
– Пора показать силу, – перебил его Сэйр. – Стукнуть его как следует! Вот что, я сам пойду к Солмону и поговорю с ним. Я вижу, Хармон, вам неохота этим заниматься, но так или иначе мы ему мозги вправим, будьте покойны!
– Правильно! – сказал сенатор. – Где он живет?
Чарльз испытующе поглядел на ректора. Кто, как не он, должен сказать сейчас свое слово? Сэйр и сенатор уже встали.
– Так не делается, господа! – сказал Нейджел.
– Да вы с ума сошли оба! – вскричал Чарльз, сам удивившись своей резкости. Но окрик подействовал: Сэйр и Стэмп оторопели и зловеще уставились на
Чарльза, будто он сказал нечто совершенно непостижимое и неприемлемое для цивилизованного уха.
