Кино сидела и смотрела в чашку, чувствуя неловкость.
«Ох».
Так пробормотал Гермес.
«Точно. Она почувствовала эмоции, которые стояли за словами, прежде, чем я успел отсеять, объяснить их. Я моментально получил её ответ и подумал: 'Что? Что происходит? Почему она рассердилась из — за такого пустяка?' А она ответила — 'Пустяка? Пустяка?! Может быть для тебя это и пустяк, но для меня это очень важно!' Или, скорее, так она чувствовала».
Слабая, ироничная улыбка появилась на лице их нового знакомого.
«А затем началась война мыслей. У неё был комплекс неполноценности, она считала, что не так умна или образована, как я. Мы были вместе несколько лет, а я даже не знал об этом. Но она считала, что я так думаю, и никакими словами я не мог её разубедить в этом. Что касается моих чувств, то я старался спрятать их от неё. Контролировать их».
Он замолчал и провёл пальцем по краю чашки.
«Когда она уходила от меня, последнее, что она подумала, было — 'Как я вообще могла жить с таким бесчувственным человеком?’ Потрясённый, я стоял и смотрел, как она уходит… Какая ирония, правда? Именно потому, что мы могли заглянуть в сердца друг друга — мы не могли быть вместе».
«Это… трагично».
Так сказала Кино и почувствовала себя немного глупо, поскольку слов было недостаточно.
«Не так трагично, как то, что случилось в других местах. Где — то в городе человек попал в аварию, и чувства умирающего передались тем, кто спешил к нему на помощь. Они все сошли с ума. Два политика, работавших бок о бок долгие годы, вдруг поняли, что коллега собирается предать его. Они попытались убить друг друга. У обоих ничего не вышло, но они ранили друг друга. И всё снова закончилось безумием. Драки начинались спонтанно и без предупреждения. Появились люди, которых арестовали по обвинению в изнасиловании и публичном сквернословии, хотя всё, что они сделали, это прошли мимо женщины и опрометчиво не придержали свои мысли».
«Это… это…»
Так начала Кино, но не смогла найти подходящих слов.
«И такое стало происходить повсеместно. В течение недели страна находилась в состоянии паники».
«А потом?»
Так спросила Кино.
«Потом мы поняли, что знать мысли других людей — это не благословение, а проклятие. Не эволюция, а хаос».
Так он сказал и прочистил горло.
«Ну, может быть, я слишком суров. Возможно, окончательное понимание этого факта и было какой — то частью эволюции. Признание неправильности утверждения, что 'если мы будем чувствовать боль друг друга, то перестанем причинять друг другу боль'».
