Джейн, одна из женщин, что работали на кухне, принесла колыбельку. Она сказала, что Джеб, ее муж, сам оттер колыбель песком и отполировал.
— Она принадлежала семье леди Джардин, миледи, — сказала Джейн. — Мой Джеб говорил, что хозяин Уилл не хотел ее обновлять: глупо, мол, — но Джеб все равно ее почистил, закончил в прошлом месяце, как раз перед смертью. — Она заплакала. — Муж говорил, что наследник Спедлинса должен иметь собственную кровать.
— Спасибо, Джейн, — с грустью сказала Фиона. — Какой он был заботливый, Джеб! Я буду вспоминать его каждый раз, когда придется укладывать младенца в эту колыбель.
Наверное, Парленд Доу передал ее привет в Данвити-Холл, но почему до сих пор не было ни слова в ответ? Одно из двух — или мать не хочет о ней знать, или, что более вероятно, люди старого Джардина не допускают к ней никого, кто мог бы передать ей сообщение из родного дома.
В любом случае Фиона радовалась, что напомнила о себе, ведь это давало ей ощущение победы. Она перехитрила старика, который залег в своем логове.
В среду, первого июля, боль в спине не отпускала Фиону весь день. Флори приходилось массировать ей спину, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Но Фиона вскоре убедилась, что все средства бессильны, боль могла пройти только сама.
В полдень субботы в ее спальню, не постучавшись, ворвался Ход.
Пораженная его вторжением, Фиона сразу заметила его бледное лицо и трясущиеся руки.
— В чем дело? — спросила она. — Он умер?
— Нет, но он требует вас, и лучше бы вам поторопиться. Он едва дышит и хватается за грудь. Говорит, что все обойдется. Но я думаю, жить ему осталось несколько часов.
— Тогда чего ему от меня нужно? Я ничем не могу ему помочь.
— Нет, разумеется, но он настаивает, что должен с вами поговорить. Прояснить кое-что, как он сказал.
— Он и так выразился достаточно ясно.
— Что ж, вы все равно туда пойдете, или я потащу вас силком! — рявкнул Ход.
Фиона вышла из своей комнаты без дальнейших пререканий.
Мастифф, как обычно, заворчал, едва Фиона вошла в спальню старика. Пес лежал на постели хозяина, скаля зубы. Он был начеку.
Лицо старого Джардина было мертвенно-бледным, он смотрел на Фиону по-прежнему сурово.
— Тебе придется ходить на цыпочках, — пробормотал он, одной рукой вцепившись в собачью шерсть. Его голос звучал еле слышно. Однако Фиона не могла заставить себя подойти поближе.
Фиона не поняла, что он имел в виду.
— Почему мне нужно ходить на цыпочках?
— Ибо Господь позаботится, чтобы ты сполна заплатила за все, что сделала моему сыну, — ответил он, и голос его окреп. — Но ты не узнаешь где и как. Или ты думаешь, что Керкхилл окажется добряком и станет беречь тебя, словно ты из его семьи? Он так не сделает. Раньше или позже до него дойдет, что он получит все, если твой ребенок умрет или родится девчонка — хитрюга вроде тебя самой. Ни один человек не устоит перед таким соблазном.
