Остаток пути летели молча. Вскоре показался выступ берега - это мыс Кургальский (вражья земля), то самое место, где нас часто встречали фашистские истребители.
Раков повел группу со снижением, затем перешел на бреющий полет. Теперь с берега нас не смогут заметить, а истребители тем более не успеют перехватить. Мы без бомб, и высота нам ни к чему. Идем настолько низко, что от воздушного потока за хвостами машин остаются следы возмущенной воды.
Мне по душе бреющие полеты над морем. Да и как их не любить! Одно дело - полеты на высоте. Там порой вообще теряешь связь с морем, с горизонтом, попадаешь во власть приборов и как будто висишь неподвижно в пространстве.
Иное ощущение испытываешь на бреющем. Здесь ты уже во власти стремительного движения, словно через себя пропускаешь встречный бег причудливых волн. Такой полет требует от летчика предельного внимания, быстроты ориентации и зрительного восприятия, позволяет лучше почувствовать послушность машины.
Небо впереди потемнело, стеной подступили облака с бахромой дождевых полос. Майор Раков сделал горку. Мы последовали за ним. Высота триста метров, выше - сплошная облачность. Над Ленинградом шел дождь. Подана команда "Разойдись", и самолеты один за другим стали отваливать от строя. Сквозь мокрое стекло кабины почти не видно посадочной полосы.
- Командир, стартовая радиостанция передала приказание садиться в Кронштадте, - сообщил Степанов.
Дождь усиливался, видимость ухудшалась. Уже не различаешь самолета, идущего в ста метрах впереди. Недалеко и до столкновения.
- Как, товарищ майор? Пойдем в Кронштадт? - спросил я Бородавку.
- Пойдем, - согласился штурман.
Восемь минут полета, и мы - над Кронштадтом. На кругу замечаю несколько наших "пешек". Видимость улучшилась, дождь уже прошел, и мы без труда сели на аэродроме, где базировались истребители соседней дивизии. Шесть "Петляковых" выстроились в ряд. Экипажи собрались возле самолета старшего лейтенанта Усенко.
- Ну как самочувствие? - спросил он у меня.
- Все в порядке, товарищ старший лейтенант, - бодро ответил я, скрывая свою усталость.
Длительное пребывание над морем, полет в плотном строю на бреющем, пилотирование под проливным дождем и посадка на незнакомом аэродроме - все это не прошло бесследно. Я действительно был сильно утомлен.
Майор Бородавка уже составлял список приземлившихся здесь экипажей, чтобы сообщить о них на свой аэродром. Размахивая листком бумаги, он подошел к Усенко и сказал:
