Вряд ли надо уточнять, что на этом фильме запас идей для «Планеты обезьян» сошел на нет — точно так же, как и возможности их финансировать (на последний сиквел едва наскребли миллион долларов). Но в истории кинофантастики остались все пять фильмов, впервые сложившиеся в единый цикл и опередившие в этом смысле другие фантастические саги.
ЧТО В НОВОМ ЗЕРКАЛЕ?
Снимая новую версию «Планеты обезьян», Тим Бартон, естественно, не мог рассчитывать на тот пучок проблем, которые отразились в зеркале старой экранизации и ее сиквелов. Делать сюжетным стержнем фантастического фильма расовую неприязнь, когда изо всех щелей американской массовой культуры лезет политкорректность, — это несерьезно. Экранные пророчества на тему ядерной катастрофы и постядерной цивилизации тоже потеряли былую остроту и никого не заставят искать путь к ближайшему бомбоубежищу (даже к ближайшему кинотеатру, где показывают такую картину). Кабы фильм снимался после сентябрьских терактов 2001 года, его создатели, возможно, как-то вплели в сюжет эту линию, а может быть, и показали своих персонажей (например, тех же горилл в полицейской униформе) у развалин Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Но тему терроризма, в том числе глобального, в Голливуде эксплуатирует чуть ли каждый второй фантастико-приключенческий фильм [5], и Бартон сам отдал ей щедрую дань и в «Бэтмене», и в «Марс атакует».
Добавим, что в массах практически угас интерес и к таким естественнонаучным шарадам, как «обезьяний интеллект» и «обезьянья эволюция».
Из загадочного феномена живой природы обезьяна превратилась в такую же культовую «игрушку» из виртуальной вселенной, как спилберговские динозавры, гремлины, Годзилла или злодей Фредди Крюгер.
Конечно, можно было рискнуть и вывести тему отношений человека и обезьяны на непозволительно экстремальный уровень. Например, сделать главной в сюжете историю романтической любви Дэвидсона и Ари, потешив зрителя откровенной (пусть и по голливудским меркам) постельной сценой «с обнажением». Кстати, злые языки поговаривают, что «кем-то» и «когда-то» такие варианты почти всерьез рассматривались. Но, во-первых, Бартон и здесь не был бы оригинален (была же зоофилическая комедия Нагисы Осимы «Макс, моя любовь»), а во-вторых, это заметно сократило бы поток зрительских пожертвований в кассу нового «обезьяньего проекта».
Продюсер Ричард Занук и режиссер Тим Бартон поступили куда более расчетливо. В «зеркале» их проекта отразилась не новая или старая социальная гримаса и не живой примат с умным человечьим взглядом. Увы, когда голливудский кудесник не желал слышать о римейке, он явно лукавил. Альфой и омегой его картины стала именно «игра на интерес» к прежним, «целлулоидным» обезьянам из фильмов тридцатилетней давности.
