– Ладно, правильно. Сказку ты знаешь. Как дела? – продолжил экзамен «дед».
– Как в курятнике, – отвечал Дробышев.
- А как в курятнике?
- Где поймают, там и рвут.
- А как дерут?
- Аж перья летят!
- А как перья летят?
- Как МиГ-29.
- А как МиГ-29?
– Разрешите взлёт?
– Разрешаю!
И Дробышев «полетел». Расставив руки в стороны, он, слегка нагнувшись, побежал по кубрику с гулом «У-у-у-у», имитируя гул самолёта. После команды Ржавина: «Форсаж!», Дробышев, прибавив скорости, перешёл на рёв.
– Мёртвая петля! – подал команду Ким.
Дробышев, бросившись на пол, кувыркнулся через голову, вскочил и «полетел» дальше.
– Штопор! – щелкнул пальцами, прикрикнул довольный Курилович.
Продолжая движение, Дробышев одновременно стал кружиться вокруг своей оси.
– Эй, не пора ли тебе на подзаправку? – спросил Лебедько.
К нему тотчас же подлетел Дробышев.
– Сколько?
– Две тонны.
– Держи! – Лебедько дважды крепко «заправил» его кулаком в грудь. И Дробышев опять «полетел».
– Ладно, хорош, – остановил его Лебедько. – Иди сюда. Садись.
Дробышев с вздохом облегчения сел на табуретку.
– Чего ж такого ещё у тебя спросить?
– Дробь! – дважды щёлкнув пальцами, потребовал к себе внимания Рыжий. – Ну-ка, сорок пять секунд отпуска!
– В натуре, сорок пять секунд отпуска! – живо поддержал его Ким.
Лебедько, сладко улыбаясь, молча кивнул головой. Да, мол, я то же этого хочу.
Дробышев не понимал, что от него хотят. Он предупредительно поднялся с табуретки и, вытянув руки по швам, стоял молча и покорно ждал своей участи.
– Не понял? Сорок пять секунд отпуска! – повторил команду Рыжий.
– Я не знаю этого, – был глухой ответ.
Лебедько, с удивлением вскинув брови, повернул голову в сторону Вдовцова, многообещающе посмотрел на него. Лицо Ивана покрылось красными пятнами. Он совершенно упустил подколку «сорок пять секунд отпуска». «Как же так? Как я мог это забыть? Всё вроде рассказал… Всё… нам всем сегодня крышка!»
– Вдова, я не понял? – воскликнул Лебедько. – Я что неясно тебе на складе сказал? – И повернулся к Сидору: – Сидор, сорок пять секунд отпуска!
Сидор вышел на середину кубрика, стал скакать на одной ноге, левой рукой, как алкаш, щёлкать себя по горлу, правой – не расстёгивая ширинки – яростно задёргал воображаемый мужской половой орган. Делая всё это одновременно, Сидор запел припев известной в то время на дискотеках песни:
– It’s may life! It’s may life! It’s may life!
Глядя на него, весь кубрик укатывался со смеху – настолько комичным было зрелище. Но дальше, в тот момент, когда Сидор, имитируя приближение оргазма, громко застонал, а потом, имитируя уже сам оргазм, задёргался в сладких конвульсиях и, смешно падая из стороны в сторону, безумно закатив лучащиеся блаженством глаза, притворно постанывал: «О-у е!.. О-у, е!…» – в этот момент весь кубрик содрогался от хохота.
