Мы ценили эту крупную и энергичную женщину за ее силу духа. Она из тех, кто не умничает. Жаль, что как раз у нее детей нету. Под ее влиянием мы упаковали Амира и взяли его в путешествие, из которого не возвращаются. Мы прибыли к воротам сада, высадили его, и все тут. Наше чадо верещало как ворона, но это нас волновало как прошлогодний снег. Мы с женой пожали друг другу руки с видимым удовлетворением и забыли о существовании этого трусливого существа напрочь.
Плачет? Пусть поплачет! Для этого у него и глотка. Так ведь?
Лишь по прошествии определенного времени, целой минуты или даже более того, в наших сердцах пробудилось сомнение: неужели он до плачет? Мы побежали в сад и нашли нашего студента висящим на железных воротах заведения и призывающим к свободе в две глотки. Он расшатывал изо всех своих сил тяжелые ворота, то есть себя самого:
— Мама, мама!
Политика силы провалилась, насилие вызвало ли насилие.
На следующий день всю округу облетело известие: он снова не пойдет в сад.
Но здесь произошел решительный поворот, как и в любой истории, взятой из жизни.
В тот вечер нас пригласили Биренбоймы, живущие на другом конце улицы. Приятная пара, ничего особенного, но все-таки… В процессе беседы мы описали свежими красками историю об утраченном саде.
— Не хочет он туда идти, — подытожили мы, — ни за какие коврижки в мире.
— Конечно, не хочет, — заметила госпожа Биренбойм, очень культурная женщина, — вы просто пытаетесь применить к нему силу, как будто жеребенка объезжаете. Наш Габи тоже отказывается идти в сад, но нам никогда не приходило в голову его заставлять. Мы терпеливо подождем, пока он сам попросит отвести его в сад. Если вы будете вести себя так, как сейчас, то, возможно, ребенок обнаружит по отношению к себе насилие и в школе, и у него разовьется внутреннее сопротивление к учебе. Мы не заставляем. Это, разумеется, связано с некоторыми проблемами в семье, теряется время, но это стоит того, ведь ребенок вырастет душевно здоровым.
Желтая зависть охватила нас:
— И вам удается ваша методика?
— Исключительно, — подтвердили хозяева дома, — время от времени мы спрашиваем Габи, как бы между прочим: «Габи, может, завтра пойдешь в сад?» — вот и все. Не хочет — не надо. В один прекрасный день, мы уверены, он сам попросит нас отвести его в сад. В этой «холодной войне» надо бороться до конца…
Габи просунул голову внутрь:
— Папа, послушай!
— Иди, Габи, представься дяде, — сказал Биренбойм, — у дяди есть сын Амир.
