Вообще-то я стараюсь не использовать свои книги в целях семейной пропаганды. Ну кому в конечном счете интересно, что происходит у нас дома. Но радует тот факт, что Амир — брат общепризнанного вундеркинда Рафи, этот младенец идеального сложения, превосходит по уровню схватывания, по мнению врачей, на тридцать — тридцать пять процентов сыновей читателей. Кроме того, он красив, как царь Давид, в особенности если принять в расчет его огненно-красные волосы. Отмечу также, что в возрасте всего-навсего семи месяцев (!), когда другие дети еще даже ползать не умеют, он, наш Амир, из-за этого уже плакал.
Все это очень радует, но ни в коем случае не представляет общественного интереса.
Тем не менее о том, что недавно произошло, я не могу умолчать.
Ребенок стоял.
И не просто стоял. Каждый ребенок в конечном счете иногда стоит, но он, Амир, стоял! Это случилось неожиданно, в 5:10 вечера, когда мы услышали нечто вроде дикого победного клича, раздававшегося из детской.
Мы побежали к Амиру и чуть не свалились — ребенок держится за поручни оградки и стоит на обеих ногах, как будто в синагоге. Нашей радости не было конца.
— Замечательно! — закричали мы, чтобы приободрить ребенка. — Давай, Амир, браво! Еще разок!..
Еще разок он не мог. Нет, он обучается с огромной скоростью, то есть умеет, не слишком отставая от других детей его возраста, держаться за поручни загончика и вставать, но почему-то сесть снова он не способен. А так как стоять целый день он не может, он заимел привычку звать на помощь из всех сил, чтобы его усадили обратно.
Но этот ребенок любит стоять, очень любит. Примерно семьдесят раз в день из детской доносится:
— Па-па, па-па!..
Он меня зовет на помощь, своего отца, породившего его. Есть в этом что-то трогательное. Его мать (кстати, моя жена) кудахчет вокруг него целый день, как индейская курица, забавляет его различными пуци-муци, тогда как я почти его не вижу в силу перегруженности своей плодотворной литературной работой. И тем не менее, ребенок все же унаследовал замечательные инстинкты, своим первобытным чутьем, всеми своими четырьмястами восьмьюдесятью шестью частями тела он ощущает, что есть человек, на которого он действительно может положиться. Поэтому каждый раз, когда он встает и не может сесть, он кричит:
— Па-па! Па-па!
И папа приходит. В каком бы состоянии я ни был, в вертикальном или горизонтальном, но когда сын зовет, я бросаюсь и оказываю ему необходимую помощь. Кстати, в этом есть нечто подрывающее авторитет жены — я чувствую себя не очень удобно, когда плод ее чрева столь явно и однозначно предпочитает меня. Но слава Богу, она — девушка интеллигентная и старается, видно по всему, не смущать нас знаками ревности. Более того, она всячески благословляет меня всякий раз, когда я вскакиваю по крику Амира, чтобы его усадить:
