— Надо сказать Эрне, — прошептала жена. Летом мы говорим короткими предложениями, без усложнений. Жена, кстати, все время читает карманное издание книги ужасов. Она утверждает, что ее от этого бросает в дрожь и это помогает ей переносить жару.
Что мы хотели? Ах да, сообщить Эрне, вдове Феликса, что он пал на Буграшов. Она живет через две стены от нас, но как до нее добраться?
С нечеловеческими усилиями я встаю и тащу свое измученное жарой тело к двери моего жилища. Я выхожу на лестничную площадку, и дверь за мной закрывается. Опираюсь на перила, тяжело дыша. Какая жара, Господи!
Можно просто отупеть от этого! Собственно, зачем я вышел из квартиры?
Уже не помню. Я хочу вернуться домой, но дверь закрыта. Что же теперь делать? Человек находится перед дверью своей квартиры, жена там внутри лежит навзничь, а дверь закрыта. Жуткое положение. Что же делают в таких случаях? Жарко. Очень жарко.
Я спустился по лестнице, чтобы попросить кого-нибудь сообщить жене, что я здесь, снаружи. Можно также телеграмму послать. Но как попасть на почту?
На улице, понятно, нет ни души для моего спасения. Автобус подходит. Я вхожу. И здесь жара.
— Что? — спрашивает водитель, пристально глядя на меня, и я нахожу в пижамных штанах банкноту в десять лир и даю ему.
— Извините, — интересуюсь я у стоящего рядом. — Куда он едет?
Он поворачивается ко мне. Его взгляда я никогда не забуду.
— Что, — спрашивает он глубоким голосом, — что едет?
— Автобус.
— Какой автобус? — бормочет он и тащится в тень. Если он сойдет, и я с ним.
— Эй, — шепчет водитель, — ваша сдача со ста лир.
Я даже не обернулся. Зануда.
На углу улицы меня обуяло необузданное желание купить мороженого, ваниль и карамель и немного клубники, и сунуть все это за рубашку со стороны спины. Почему я стою на улице? Ах да, дверь наверху закрыта.
Вдруг в моем мозгу мелькает мысль, что, если бы я позвонил в звонок своей квартиры, жена бы поняла, что кто-то снаружи есть и хочет войти, и она бы открыла. Почему же я об этом не подумал? Странно. Чего же я хотел?
Да, к почте…
— Мистер, — обращаюсь я к полицейскому, который прячется в тени навеса магазина, — вы не видели, поблизости здесь не проходило почтовое отделение?
Полицейский достает из кармана свою книжечку и листает ее. Он очень потеет под своей летней легкой формой.
— Господин, — говорит он спустя некоторое время, — переход только по обозначенной полосе, пожалуйста, идите домой.
И он тоже говорит странным голосом, шероховатым. Его красноватые глаза горят как пара раскосых угольков. Я заметил, что и я время от времени издаю рычащие гортанные звуки, как дома, так и на улице.
