— Трагедия, у нее никого нет, никого на всем белом свете.
Период искреннего соучастия в судьбе несчастной и мук социальной совести длился у нас целый месяц. Затем я обнаружил, что жена начинает сердиться на Йосефу.
— Это ненормально, — бурчала она, — у девушки какой-то душевный дефект.
Эта проблема настолько занимала жену, что нарушения в ее психике начали бросаться в глаза. Иногда, после очередного приглашения Йосефы, жена стучала кулаками о стенку:
— Она снова свободна!
Да.
Жена стояла рядом и расстраивалась:
— Это не Йосефа, а Йосеф…
* * *
Перелом настал с появлением Нафтали, старшего брата маленькой Рони, живущей слева от нас. Этот широкоплечий парень с волосатыми ногами не отверг, в отличие от других клиентов, нашу замороженную нянечку, а сел рядом с ней и стал следить за переписыванием с большим интересом, без слов, но все-таки… В конце сеанса он снова пожал ей руку. Как сообщила жена со своего наблюдательного пункта, инстинкты начали разжигаться.
— Возможно, — шептала, она, — возможно, сейчас…
Это случилось во вторник. Жена позвонила Йосефе и спросила, свободна ли она, на что последовал сенсационный ответ:
— Нет.
— Что «нет»?
— Я занята…
Это был праздник для всех, победа чистого разума над социальным злом, которому нет равных. Мы остались дома и в порыве творческой радости произнесли молитву отлучения от груди. Наконец-то Йосефа кого-то себе нашла, она уже не так раздражающе свободна, было ясно, что она выздоравливает от затянувшейся болезни. И я рад сообщить широкой публике, что с того дня процесс пошел…
