Не два зверя собиралися,
Не два лютые собегалися,
Это Кривда с Правдой соходилися,
Промежду собой бились-дрались,
Кривда Правду одолеть хочет.
Правда Кривду переспорила.
Правда пошла на небеса
К Самому Христу, царю небесному;
А Кривда у нас вся пошла
по всей земле…
От Кривды стал народ
неправильный…
Неправильный народ, злопамятный:
Они друг друга обмануть хотят,
Друг друга поесть хотят,
Кто не будет Кривдой жить,
Тот припаянный ко Господу,
Та душа и наследует
Себе Царство Небесное.
Примечательно, что битва Правды с Кривдой здесь происходит в доисторический период, то есть отрицается эта, столь характерная для западного мышления, извечная борьба добра и зла (дуализм). Второе, что примечательно, — победа Правды (отрицание всяческих гностических искушений). Естественно, Правда — «на небеси», но свободной волей своей человек соделывается причаянным ко Господу и — в этом и смысл истории — наследует Царство Небесное. История мыслится как Промысл Божий, который человек призван осуществлять. Иного смысла история, как и жизнь человеческая, не имеет. Впрочем, конкретные исторические события тоже находят свое историософское осмысление в народной культуре (см. исторические песни и баллады).
Подводя итог, можем повторить определение истории, уже неоднократно высказываемое нами: история есть реализовавшаяся во времени культура. А культура, в свою очередь развернутая в пространстве, — история. Что еще можно и нужно добавить, так это пушкинскую историософскую формулу (из его ответа Чаадаеву): «…клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» — вот точное отражение народного мировоззрения.
Можно просмотреть особенности народного богословия, сличая, допустим, греческие, апокрифы и наши. Есть общее, но есть и сугубо свое. Совершенно очевидно, что основы народного богословия проявились тогда, когда «образовывались» русский язык и фольклор. То есть примерно шесть тысячелетий назад (по данным лингвистики), что и соответствует Писанию («Вавилонское столпотворение»).
Разумеется, это самый краткий обзор народного богословия.
О пользе фольклористики. Для того чтобы обрисовать, например, иудейскую ментальность, достаточно выстроить в ряд ветхозаветные сюжеты: один брат убивает другого, ему показалось, что Бог любит брата сильнее… Другой брат продает свое первородство за чечевичную похлебку. Еще братья: продают меньшого в рабство, потому как любим отцом… А у нас? Какое у нас, у диких русских, Писание? Обратимся к результатам фольклорных исследований: вот классификация былинных сюжетов, например. Сюжеты вообще-то общемировые, но… по вопросам богословским (см. выше) наши герои поступают исключительно национально.
