Исследователи, говоря о древнерусской словесности, прибегали к таким терминам, как «этикетность», «исторический монументализм» и даже «космичность». Все это так, но эти эпитеты годны и для дописьмен-ной традиции: разве не космична и не монументальна та же самая «Голубиная книга»? Пожалуй, точнее можно определить особость древних текстов словом «обрядность». Ведь что такое обряд? Действие символическое, условное, имеющее мистический смысл взаимодействия с миром.
И написание книги, и чтение было обрядом в полном смысле этого слова. Это понятно по отношению к книгам богослужебным — их всуе не читали, но и всякая иная книга была Богу служебной. Любой клочок исписанной бумаги имел — и где-то в нашем подсознании до сих пор имеет — мистический смысл. Именно поэтому, когда при Тишайшем Алексее Михайловиче (и под его руководством) по Русской земле пошёл раскол, одной из главных бед оказалась правка книг.
Да и много ли их правили: там слово, здесь два? Сейчас это даже редактурой не назвали бы, разве что — корректурой. Однако в сознании русского человека посягательство на книгу было тяжким грехом, он предпочитал «гари». Те, для кого это было не так, видимо, уже обладали западноевропейским менталитетом. Россия повернула на 90 градусов: вместо «из варяг в греки» был выбран путь из татар в европейцы… Но вернемся к «Повести».
Вот как высказывался когда-то Пушкин в дискуссии о подлинности «Слова о полку»: «Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в XVIII веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? <…> Державин? <…> Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны».
Поэзия первых русских писателей, возросшая на лучших греческих и болгарских образцах, явила скрытые дотоле силы русского языка, сложившегося в устной традиции. Пройдет шесть веков, прежде чем будет найдена формула («Третий Рим») этого словесного строительства преемственности культуры. А пока… Древнейшая русская литература оказалась не примитивным подражанием, а взлетом поэзии высокой, почти недосягаемой. Не очевидно, но факт. Вчитаемся же…
Откуда есть пошла
Русская земля.
Снова и снова возвращаюсь к этому вопросу. Ибо от правильного ответа зависит, куда придет Русская земля… а может быть, уже и пришла…
Русский народ — русский язык. Думается, что хотя в наши времена слово «язык» давно уже утратило древнее значение «народ», но — уверен — само тождество этих понятий справедливо и поныне. Удивительно: давно уж православные авторы отошли от идеи эволюции в дарвиновском ее смысле, однако упорно придерживаются эволюционных взглядов в вопросе происхождения языков и народов. Не лепо ли начата (для аналогии) с теории происхождения видов?
