Второе — это вера во «всесилие» клиники. От одного больного к другому распространяются правда и небылицы о возможностях клиники, и во многих сотнях писем, которые я получаю повседневно, больные говорят, что моя клиника — их последняя надежда.
Третье — тяжелому больному, нуждающемуся в нашем лечении, попасть в клинику несложно. Условие одно: если в клинике имеется реальная возможность помочь ему. И это знают люди. И это, видимо, имеет определенное значение в их решимости подвергнуться оперативному лечению.
Ну, а все же операция — событие в жизни человека! Событие не ординарное, не повседневное. Событие с неизвестным исходом. При всей готовности подвергнуться оперативному лечению каждый разумный человек, идущий на такое лечение, испытывает тревогу, может быть, не столько за себя, сколько за своих близких, родных. Эта тревога естественна и понятна. Многие находят в себе силы не показать тревоги. Но она всегда существует, это несомненно. Я не знаю человека, душа которого бы не дрогнула в преддверии операционной. Да это и понятно!
Я уже неоднократно писал о психологии операции, но не могу не повторить. Столь важен и значителен этот вопрос, что вольно или невольно я возвращаюсь к нему перед каждой операцией.
В моей специальности используются различные методы воздействия на болезнь. Но все же самым действенным из них, особенно в области большой ортопедической хирургии, к которой в первую очередь относятся оперативные вмешательства по поводу заболеваний и повреждений позвоночника, является хирургическая операция.
На операции сходятся двое — пациент и врач-хирург.
У пациента операция всегда связана с чувством страха. Мне кажется это естественным. Уж слишком противоестественно и необычно оперативное вмешательство для человека, сталкивающегося с такой необходимостью впервые и до этого бывшего совершенно здоровым. Да и длительно болеющие люди далеко не просто соглашаются подвергнуться оперативному вмешательству.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что операция связана с подобием чувства страха и у врача. Видимо, следует оговориться и уточнить — у мыслящего врача. Может быть, чувство и не полностью соответствует слову «страх», но, несомненно, близко к нему. Во всяком случае, меня перед каждой операцией охватывает чувство беспокойства, мною овладевают раздумье и бессонница. В эти часы ночного бодрствования перед мысленным взором один за другим последовательно проходят кадры предстоящей операции.
