Я посмотрел на берег. Но и там ничего не было видно, кроме низкой и плоской полосы земли, на которой стоял поселок. Людей на берегу я не заметил. Впрочем, я с трудом различал даже и дома в сыром, мглистом воздухе. Небо посерело и покрылось облаками. Свежий бриз крепчал. Появились довольно высокие волны, которые мешали видеть, да и в хорошую погоду вряд ли я разобрал бы что-нибудь за пять километров.
Кричать не имело никакого смысла: даже в безветренный день меня бы не услышали.
Во всем заливе не было видно никакого судна: ни шлюпки, ни шхуны, ни брига. В воскресенье все суда стояли на причале. Рыбачьи лодки не выходили в море, а шлюпа для прогулок, в том числе и лодка Гарри Блю, отправилась вниз по бухте, к маяку.
На севере, востоке, западе и юге не было ни одного паруса. Кругом лежала водная пустыня, и я чувствовал себя заживо погребенным.
Страшное чувство одиночества охватило меня. Я прислонился к скале и зарыдал.
К тому же чайки неожиданно вернулись. Может быть, они сердились на меня за то, что я их прогнал: они летали над самой моей головой, испуская оглушительные дикие крики, как бы намереваясь напасть на меня. Теперь я думаю, что они делали это скорее из любопытства, чем от злобы.
Я ничего не мог придумать. Мне оставалось только сидеть или стоять, ожидая, пока не подойдет помощь извне. Сам я никак не мог выбраться с островка.
Но когда может прийти помощь? Скорее всего кто-нибудь на берегу случайно посмотрит на риф… но не заметит меня без подзорной трубы. Подзорная труба была у Гарри Блю, но он очень редко ее пускал в дело, и десять шансов против одного, что он в нее не посмотрит. Да и кому придет в голову смотреть в этом направлении? Этим путем суда никогда не ходят. Корабли, направляющиеся в бухту, всегда далеко обходят опасный риф. Надежда, что меня заметят, была очень слаба. Но еще более слаба была надежда, что меня подберет какое-нибудь судно, раз они не ходят этим путем.
Все это было неутешительно, и я уселся на скалу в полном отчаянии.
Меня совсем не привлекала возможность умереть с голоду на островке. Тут мне пришла в голову одна успокоительная мысль: Гарри Блю наверняка заметит, что тузик пропал, и отправится на поиски! Однако вряд ли это случится до вечера: раньше сумерек ведь он не вернется с катания. Но к ночи он, наверно, будет дома, увидит, что лодки нет, и сообразит, что взял ее я, потому что другим мальчикам это запрещено. Так как тузик не вернется и к ночи, то Гарри, без сомнения, отправится к дяде. Начнется тревога, будут меня искать и в конце концов найдут.
