Алисия резко очнулась от воспоминаний. В теле ощущалось онемение, в голове шумело от быстрой череды сцен далекого прошлого, которые она вновь пережила словно наяву. Норман смотрел на нее с прежним презрением и едва скрываемой враждебностью. Значит, Леон так и не поведал ему, что произошло на самом деле в тот роковой вечер много лет назад.
Возможно, собирался сказать, да смелости не хватило. Ведь Норман порой бывает пугающе неприступен, если задастся такой целью.
А она давно примирилась с отчимом. Через день после похорон Филлис он прилетел в Бостон, чтобы сообщить ей о смерти матери, погибшей в автокатастрофе. Алисия, естественно, не желала его видеть, но, когда отчим предстал перед ней, постаревший, убитый горем, была так потрясена, что не решилась оттолкнуть его и выслушала все, что тот хотел сказать.
Ужасная гибель жены заставила Леона взглянуть на себя со стороны, задуматься о своих поступках, и тогда собственная персона вызвала у него отвращение. Он жестоко корил себя за ложь, нанесшую непоправимый вред его приемной дочери и в конечном итоге сгубившую его жену, и молил о прощении.
Алисия думала, что никогда не простит отчима, но при виде его душевных мук ее сердце оттаяло. По возвращении домой Леон часто писал ей, и она иногда отвечала на письма, а когда вернулась в Англию, он раз в месяц приезжал к ней и приглашал пообедать.
Правда, последнюю встречу она отложила — была слишком занята подготовкой презентации. Жаль, конечно, что не нашла для него времени. Леон теперь казался таким одиноким, так трогательно радовался ее обществу. О беременности Алисии он не знал и потому не мог коснуться этой темы в разговоре, что в значительной мере способствовало более непринужденному общению…
Норман был высок, более шести футов, и ей пришлось вскинуть подбородок, чтобы видеть его лицо. В нем не читалось ничего, кроме откровенной неприязни. Когда-нибудь он интересовался, что сталось с их ребенком? Да и вообще думал ли о нем? Сообщила ли ему Филлис о том, что у нее случился выкидыш? Или никто даже не счел нужным упомянуть о такой малости?
За все эти годы Норман ни разу не попытался связаться с ней. Просто умыл руки. Списал со счетов — и ее, и ребенка, которого она вынашивала под сердцем.
Алисия на мгновение закрыла глаза, чтобы скрыть боль утраты. А когда вскинула ресницы, то встретила знакомый враждебный взгляд… и решительно вычеркнула из мыслей прошлое. Она не знает этого человека, отказавшегося от нее и их ребенка. И знать не желает!
