— Саймон, — прошептала она, и он с глухим стоном разжал объятия и сделал шаг назад.
— Ты сводишь меня с ума. Я обещал, что не прикоснусь к тебе, и впервые нарушаю данное слово.
— Но я доверяю тебе, — запротестовала она.
— Нет. — Саймон бросил это слово, как бросают камень, и когда Джулия посмотрела ему в глаза, то увидела в них неугасимое желание. — Мы оба совершим серьезную ошибку, если позволим себе увлечься. Я лишь причиню тебе боль. Мой отец был безответственным человеком, которому не было никакого дела до семьи. Я поклялся, что никогда не стану таким, как он, но не избежал его ошибок. Я собирался жениться на женщине, с которой меня связывали чисто деловые отношения, но все равно ухитрился обидеть ее. Любовь несет боль и утрату независимости, и это неприемлемо для меня. Случай с Марго стал последней каплей. Я не хочу разбивать сердца. Рано или поздно ты поняла бы, что твое тепло, отданное мне, возвращается холодом. Сейчас мы с тобой деловые партнеры, и я сделаю все, чтобы успешно завершить наше предприятие. Но я хочу тебя, поэтому не доверяй мне. Я не могу гарантировать, что при определенных обстоятельствах не отброшу свои обязательства ради удовольствия.
Впервые за все время Джулия видела его таким: с потемневшими от желания глазами, подавленного, без привычной маски равнодушной благожелательности. Она видела его ребенком, лишенным отцовского внимания, и взрослым, не верящим в себя, пригнутым бременем своих и чужих ошибок, но он хотел ее, а она — да! — хотела его. Ночь с ним принесла бы ей счастье, но что принесло бы утро?
— При каких обстоятельствах?
— Джулия!
— При каких обстоятельствах ты… занялся бы со мной любовью? Я не прошу чего-то большего. Мне не нужны длительные отношения. Ты же знаешь, что я могу обойтись без мужчины, как ты обходишься без женщины.
Она шагнула к нему.
Он не отступил.
Джулия чувствовала его желание, как чувствуют надвигающуюся грозу: в блеске глаз и в прерывистости дыхания, в сжатых кулаках и в напряжении тела.
Его поцелуй был сладок, но ей хотелось, чтобы он был еще слаще. Ей хотелось, чтобы Саймон взял ее на руки, оторвал от земли и прижал к себе.
Саймон еще сохранял остатки самоконтроля. Он дал слово, а это означало для него все. Если он сейчас откажется от своего обещания, то потеряет все. Если он уступит своему желанию и желанию Джулии, если забудет о том, кто он и кто она, то останется только страсть, объединяющая мужчину и женщину. Он станет просто мужчиной, но перестанет быть Саймоном Джорданом.
