Что же делать? Телефон не умолкал. Джулия вспомнила совет отца: если не уверена, что сделаешь правильно, то лучше не делай. И тут же звонки прекратились. Джулия облегченно вздохнула и подошла к невысокому стеклянному столику, на котором красовалась необычной формы керамическая ваза со свежесрезанной розой. Рядом с вазой лежал запечатанный конверт. Судя по штемпелю, письмо было послано из Лондона.
— Где Патрик? — услышала она голос Саймона и поспешно оглянулась. — Джулия, вы не видели Патрика?
Она улыбнулась.
— Вы же сами отпустили его до завтра.
Он хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно! Надо же быть таким рассеянным. — Саймон устало вздохнул. — Значит, нам придется самим готовить обед. У вас есть любимое блюдо?
— Нет. У нас в семье постоянно не хватало денег, поэтому мы не могли позволить себе выбирать или готовить что-то особенное. Обычно папа давал мне несколько долларов, а я решала, что на них купить. — Джулия улыбнулась. — Кстати, вам письмо. Вон там, на столике.
Едва взглянув на обратный адрес, Саймон положил письмо в карман.
— Какие-то неприятности? — спросила Джулия, заметив, что он нахмурился, и тут же приложила ладонь к губам. — Извините, это, конечно, не мое дело.
— Все в порядке, не извиняйтесь. Это письмо… от одного знакомого. — Явно желая перевести разговор на другую тему, Саймон обвел взглядом гостиную, но, очевидно не найдя ничего такого, что могло бы помочь ему в этом, снова посмотрел на Джулию. — Что ваша семья думает о нашем проекте?
— О том, что я здесь, у вас?
— Да.
— Вообще-то они ничего не знают. Я только сказала, что уезжаю работать в Сан-Франциско.
— И вы не собираетесь ничего им сообщать?
Она опустила голову.
— Джулия?
— Нет, не собираюсь. Чем меньше людей знают о наших планах, тем лучше. Кроме того, мой отец болен, и я не хочу лишний раз его волновать. Ему не проблемы нужны, а операция.
— Что с ним?
— У него язва желудка. Видите ли, он сильно переживает из-за меня. Особенно после того, как мы с Кеном расстались. Папа считает, что все дело в моем характере. В общем, я хочу доказать, что могу прожить и без советов родных.
— Но они же волнуются.
— Будут волноваться еще больше, если узнают, что я живу у вас. Позвоню, когда… когда все решится. Я ведь взрослая и вполне в состоянии сама решать, как мне жить.
Через пару часов у Саймона появились основания усомниться в соответствии действительности последнего утверждения своей подопечной. Они сидели на диване перед разложенным на столе листом бумаги с изображением генеалогического древа семейства Фернли.
