и подпеваю ей про то, что не вывешу белого флага над дверью. Дайдо явно еще не ходила замуж. Плохо себе представляет. Да через пару годков она залезет на крышу и будет размахивать этим чертовым флагом как подорванная!
В холле горит камин, по углам сидят и тихо переговариваются немногие посетители. Кто-то играет в бильярд в баре по соседству, шары стукаются друг о друга и гулко перекатываются.
– Вина? – осведомляется Гарри.
– Да, пожалуйста. Красного, большой бокал.
Он возвращается с пинтой пива и моим вином.
– Так! А интересная у нас вышла… э-э… консультация у Ани. Стало быть, конец. – Он энергично потирает руки, будто стирает остатки нашей семейной жизни. На меня не глядит. Таращится на смазливую барменшу, как она тянется за стаканом. Наглец. А он здорово выглядит. Он выглядит… моложе.
– Похоже, да. – Где, спрашивается, мой сволочизм, когда он мне позарез нужен?
– Зря, стало быть, все это затеяли – наш переезд сюда.
– Не надо. Что сделано, то сделано. Мы пытались.
– Но мы будем ходить к Ане, пока суд да дело?
– Да. Неплохая идея. Мы при ней оба ведем себя лучше, – соглашаюсь я.
– А мы ей скажем?
– Что скажем?
– Что разбегаемся, – шепчет Гарри.
Между нами повисает пауза. Ужас до чего все-таки страшные слова. Аж мурашки по коже. Наш секрет.
– Нет. Невежливо как-то. Вроде как она не справилась. Давай подождем, – говорю, а сама чувствую: засасывает меня в болото собственной нерешительности. Спрыгнуть-то с той клятой скалы я спрыгнула, а не лечу. Цепляюсь за страховку, не отпускаю.
– Да. Она правда славная. И она же не виновата.
– Оставим пока все как есть.
– Ни к чему ее обижать. Хорошая девочка.
Вот даем! Только послушайте! Потом мы сидим и молча пьем, и вдруг я без всякого предупреждения фыркаю со смеху, да так, что обрызгиваю Гарри вином. А все потому, что представила, как мы будем врать Ане. Прикидываться из вежливости, что помирились. Мы с ним вступили в сговор, накануне развода!
Гарри поначалу и не думает смеяться – морщится брезгливо и утирается. Потом – слава тебе господи – и сам начинает хохотать. А со мной творится что-то жутко непонятное. От его смеха мне становится страшно весело, и я чувствую себя такой пьяной. От одного, хоть и большого, бокала вина так не захмелеешь.
– Еще по одной?
– Ага.
И чем, по-вашему, мы занимаемся, отметив поминки по собственному браку и с грехом пополам доковыляв до дому? Мы занимаемся сексом! И мне даже не противно.
