– Стой, это здесь. Или нет? Номер сорок семь, значит, здесь. А выглядит как обычный жилой дом.
– Само собой. Вряд ли тут требуется лишнее внимание, – заявляет мой благоразумный Гарри, всю свою жизнь старающийся это самое внимание не привлекать.
Мы с Гарри вылезаем из машины. Странные владеют мной чувства: вот он, Гарри, который постоянно бесит меня, который довел меня до супружеской неверности, из-за которого я стала уродиной. Но это мой Гарри. Ловлю его взгляд, и меня неудержимо тянет на смех – есть некая уютная приятность в нашем с ним привычном, обжитом аду. Он, этот ад, битком набит неприятными эмоциями, но чувства неловкости там нет. И все же инерции враждебности не преодолеть – никуда не деться от въевшегося в душу раздражения, даже если в данную минуту вроде бы и не испытываешь его. Оболочка, хоть и пустая, остается.
– Давай звони! Чего стоишь? – рявкаю я, когда Гарри первым подходит к двери.
Внутри тишина, но на верхнем этаже горит свет.
– А ты покраснела, – говорит Гарри.
– Мне стыдно. Естественная реакция на подобную ситуацию. Будь ты нормальным, ты бы тоже покраснел.
– Ага, будь я нормальным, я бы на тебе не женился.
– Да пошел ты к черту! – машинально отбрехиваюсь я. – И вот еще что – мы не станем рассказывать Ане про нашу сексуальную жизнь, понял? Ни слова о сексе! Знаю я их… этих психотерапевтов. Хлебом не корми, дай покопаться в интимных подробностях чужой жизни. Никакого секса!
– Ладно, ладно. Без проблем. Никакого секса.
– Ни сейчас, ни потом.
– Никакого секса ни сейчас, ни потом? Как скажешь.
И тут дверь открывается. Сердце у меня колотится, словно это и впрямь настоящее свидание. Глупо улыбаюсь, будто влюбленная дурочка.
– Добрый вечер, – говорит молодая женщина, на лице ни единой морщинки. (В последнее время морщины стали моим пунктиком.) Глаза сияют, словно она давно нас знает и ужасно рада. – Вы, должно быть, Роза и Гарри. А я – Аня. Входите, пожалуйста!
Гарри тоже ведет себя как влюбленный – лицо красное, молчит.
И вдруг выпаливает:
– Какое у вас необычное имя, Аня!
– Мой отец – поляк.
Гарри буквально пожирает ее глазами. Она и вправду очень красива. Анемичной красотой.
– Аня – польское имя. Если точнее, сокращение от польского имени Анка, – терпеливо поясняет она, словно уже смекнула, как туго соображает Гарри. – Это и есть мое настоящее имя.
– Польское!.. – вздыхает Гарри.
Можно подумать, поляки все равно что марсиане.
– Да, но я родилась в Эвантоне. И муж у меня тоже из Эвантона, – только что не оправдывается Аня.
