С моими глазами что-то произошло: яркая вспышка преобразила успевший надоесть суровый пейзаж почти до неузнаваемости. Заснеженный рельеф теперь смотрелся беспорядочными складками матовой черноты, границы которых были очерчены тонкими тускло светящимися линиями, деревья окутались едва заметным золотистым сиянием, а фигуры непрошеных гостей стали объемнее и ближе, да еще и подсветились багровым, так что рассмотреть их в деталях теперь не составляло труда.
— Мамочки!!!
Остальные слова попросту примерзли к языку. Случалось, конечно, видеть страшилищ и повнушительнее, но — по телевизору, который можно было выключить в любой момент, а эти… Приземистые, коренастые корпуса, покрытые косматой пятнистой шерстью, наводили на воспоминания о гиенах, но размеры больше подошли бы любому из камчатских медведей, а уж массивным челюстям позавидовал бы самый матерый из известных науке аллигаторов, хотя бы потому, что слегка изогнутые игольчатые зубы росли на каждой из них в три ряда!.. Кроме впечатляющей внешности неизвестные любители плоти сражали наповал явственно исходящими от них волнами голодного нетерпения и тупой животной агрессии.
Один из хищников остановился у подножия моего дерева, задрал уродливую морду и хрипло зарычал. Меня словно пинком подбросило вверх по стволу на добрых пару-тройку метров — надо же, а все прибеднялась!.. Воистину экстрим пробуждает скрытые возможности, особенно когда дело касается продления жизни, хотя бы на чуть-чуть… Никаких иллюзий на этот счет у меня не было, ведь помощи ждать неоткуда, обороняться нечем, да и многовато их на меня одну… Для продолжительного и вдумчивого сидения на дереве погодка слегка не та, надолго моих силенок не хватит, так что холод, усталость и ветер свое дело сделают, а голодные монстры ни за что не отступятся и добьются своего рано или поздно, им торопиться уж точно некуда…
Безрадостные размышления были бесцеремонно прерваны очередным рыком, прозвучавшим почему-то громче и ближе предыдущих, что разом вернуло меня к реальности. Нежданные гости в своем желании первыми добраться до недоступной пока добычи успели попытаться коллективно выкорчевать злосчастное дерево и вдоволь попрыгать в высоту. Последняя затея их заметно утомила (причиной тому, как я понимаю, стала их собственная массивность и глубокий рыхлый снег, наметенный поверх гладкого льда), зато прибавила голодной злости, которую они тут же сорвали на ближних. Слушая вспыхнувшую внизу ожесточенную грызню, я могла лишь крепче цепляться за обледенелые корявые сучья и тоскливо размышлять по поводу ближайшего будущего… Наверное, стоило попытаться заглушить малоприятные звуки громким пением чего-нибудь героически-оптимистического, только погодка не очень-то к этому располагала, да и на ум ничего не шло, кроме: «А нам все равно, а нам все равно — пусть боимся мы волка и сову…» Да, еще можно было бы потешиться прицельными плевками по мельтешащим внизу мишеням, но из-за сильного порывистого ветра от этой заманчивой затеи тоже пришлось отказаться, хоть и с большим сожалением.
