Можно сказать, Саймон Клоуд продолжал жить только по привычке. Вскоре скончался один из его братьев, оставив своих детей в на редкость стесненных обстоятельствах. Саймон Клоуд великодушно забрал их к себе. Вот так в его доме и появились Грейс, Мэри и Джордж. Старик был добр и щедр к ним, но, похоже не испытывал и малой толики той любви и привязанности, которые пришлись на долю его внучки. Для Джорджа нашлась работа в ближайшем банке. Грейс вскоре вышла замуж за некоего Филиппа Гаррода, молодого, но уже подающего большие надежды химика. Мэри, тихая замкнутая девушка, осталась жить в доме и заботилась о своем дяде. Думаю, она любила его, хотя в силу природной сдержанности предпочитала никак не проявлять своих чувств. Насколько я знаю, они жили тихо и мирно. Да, чуть не забыл… После смерти маленькой Кристобель Саймон Клоуд пришел ко мне и поручил составить новое завещание. По этому завещанию все его состояние — весьма, кстати сказать, солидное — поровну делилось между племянником и племянницами: каждый получал по трети.
Шло время. Однажды, случайно повстречав Джорджа Клоуда и невзначай спросив о дяде, которого давно не видел, я был неприятно удивлен мрачным выражением, тут же появившимся на его лице.
«Хоть бы вы на него повлияли, — мрачно сказал он, и на его честном простоватом лице отразились замешательство и тревога. — Эти спиритические сеансы добром не кончатся».
«Какие еще сеансы?» — тут же насторожился я.
Тогда Джордж рассказал мне, что мистер Клоуд, совершенно случайно заинтересовавшись этим явлением, постепенно начал входить во вкус, а после того, как он познакомился с этой американкой, называющей себя медиумом, некой Эвридикой Спрагг, дело приняло серьезный оборот. Эта мошенница возымела над Саймоном Клоудом огромную власть. Она практически постоянно находилась в доме и проводила бесконечные сеансы, во время которых Саймону, безумно скучавшему по умершей внучке, незримо являлся ее дух.
Скажу прямо: я не отношусь к числу тех, кто безоговорочно отрицает спиритизм. Я уже не раз говорил здесь, что доверяю только фактам. Уверен, что, если научно подойти к этому явлению, беспристрастно взвесив все «за» и «против», выяснится много такого, что никак нельзя отнести на счет мошенничества и от чего можно было бы пренебрежительно отмахнуться. Поэтому, можно сказать, я верю и не верю одновременно.
Нельзя, впрочем, отрицать и того, что спиритизм — весьма удобное средство для разного рода жульничеств. Из того, что я услышал об этой Эвридике Спрагг, я понял, что Саймон Клоуд попал в руки мошенницы самой высокой пробы. Я всегда считал мистера Клоуда человеком здравомыслящим, в известной степени даже проницательным, но понимал, что, когда дело касалось отношения старика к умершей внучке, нет ничего легче, чем заставить его выдать желаемое за действительность.
