Она торопливо плеснула из бутылки в рюмку, отхлебнула коньяк, как воду. Поморщилась, затем улыбнулась:
— Да… Это было такое счастье… И сто спектаклей — счастье, жизнь… И сто двадцать… И сто пятьдесят… Одну роль я почти семнадцать лет играла, Тимочка. Мне другие роли предлагали — не бралась, думала, не стоит; вот отыграю свой «Шторм»… А когда «Шторм» сошел с Кона, мне уже было за сорок, а я играла восемнадцатилетнюю… «Шторм» выдержал сто пятьдесят семь представлений! Я поняла, что больше никогда и ничего не сыграю. Не могу ничего играть после моей гениальности на Коне. Обо мне так и говорили — «гениальная Тимьянова»… А я не знаю, была ли я хорошей актрисой или Кон сделал меня такой, потому что ему понравился спектакль. Возможно, именно Кон и убил во мне актрису. Это как наркотик — к нему пристрастишься, а потом — пустота. Я могла бы играть по сей день, я могла бы работать, Тима! Кон… Я так его любила. Я его обожала, это чудовище! Лучше бы тебе держаться от него подальше… Нр ты не хочешь синицу в руках. Ты не хочешь годами ставить детские утренники…
— Не в том дело, мама.
— Я знаю, в чем дело, — сказала мать раздраженно. И тут же попросила почти шепотом: — Тима… Обещай, что ты хоть мне-то спектакль покажешь. Прежде чем тащить его на Кон…
* * *
Женщина стирает белье в ледяной воде. Всхлипывает, стискивает зубы — и стирает снова, трет о железную гофрированную доску, вода в тазу берется льдом, женщина ранит руки, но продолжает стирать…
В ремарке нет никакой стирки, нет мороза, нет грубого фартука прачки. Согласно пьесе, героиня сейчас скучает на даче, сидит в беседке, разговаривает с гостем под далекое пение граммофона…
— Молодец, Оля. Умница! Кир, не подходи так близко. Держи дистанцию — во всех отношениях…
Репетиция шла своим чередом; Тимур сидел в зале, в пустынном царстве скрипучих кресел, и ему казалось, что он видит исходящую от ребят энергию. Купается в ней; с Кириллом надо будет дополнительно поработать, он немного проваливается в этой сцене, роль Писателя — не из легких… Но Тимур знает, что и как сказать, что и как сделать, чтобы все встало на свои места. Оля молодец. А Дрозд… Что с Дроздом? Определенно что-то происходит, надо будет выяснить после репетиции…
Женщина отбрасывает мокрую тряпку. Ее руки сведены судорогой, она не может пошевелить и пальцем. Ведет светскую беседу.
…Три года назад Тимур поставил этот спектакль в собственном воображении и многократно просматривал его, критиковал и снова просматривал, проигрывал по очереди все роли, разочаровывался, ненавидел, гнал прочь… Вскакивал ночью от внезапных ярких снов — а эту сцену можно бы изменить вот так… Возвращался к спектаклю, зачитывал пьесу до бурых пятен кофе на страницах, рисовал мизансцены, вылавливал в толпе лица людей, похожих, как ему казалось, на вымышленных им героев. Вот беда — с каждым новым просмотром то, что виделось Тимуру, все более отдалялось от исходника, от пьесы, от текста, знакомого «со щенячества»; Тимур ставил курсовые и дипломные работы, был в институте на хорошем счету, но только полгода назад набрался смелости и окликнул в коридоре проходившую по своим делам студентку Виту — чтобы предложить ей роль в «Трех братьях»…
