Затравленно оглядываясь, Мишка пошел к воротам. Навстречу шел Воробей.
- На, - Мишка протянул ему ключ от сарая.
- Чего "на"? - Воробей поморщился, отпихивая Мишкину руку. - Пошел ты!.. Ну попсиховал малость. Тем более - болезнь... И юбилей у меня завтра. За шашлыком поедешь, понял?
- Понял, - с тем же ударением пробормотал Мишка.
В среду Воробью исполнялось тридцать лет.
Во вторник Воробей со Стасиком сходили в гастроном, к Люське. Стасик Люське, директрисе, памятник для мужа делал из Лабрадора, черного купеческого гранита. Директриса говорила про мужа: от сердца умер. Ясно, от сердца, да только сердце-то, наверное, от сивухи заклинило. Люська оскорбилась. Ну, не обижайся, это я так; сердце так сердце, всяко бывает. Простила директриса Стасику непочтительную версию. Потом, когда Люська познакомилась с ним поближе, вплотную, не раз признавалась вислоносому нахалюге Стасику, до чего осточертел ей бесполезный по супружеству муж-покойник. Раньше ни одну бабу не пропустит, а к сорока стало подходить все, выдохся.
В магазине Стасик оставил Воробья возле кассы, а сам с двумя портфелями пошел, куда "Посторонним вход воспрещен", к Людмиле Филипповне, к Люське.
Через полчаса Стасик вышел. Портфели тянули к земле.
-- Чего взял? - спросил Воробей на улице.
Стасик открыл портфель.
- "Посольская", - прочел Воробей. - Хорошая?
Стасик взглянул на него жалостным взглядом и не ответил. Воробей понял: хорошая.
С утра в среду Мишка поехал за шашлыком в центр и на рынок купить зелени.
Воробей в это время ставил цветники. Дождь не намечался, народу за цветниками собралось много.
Воробей брал квитанцию, отмечал на ней "Цветник установлен", расписывался и лез в сарай, где стояли плотно прижатые друг к другу цветники - бетонные рамы, внутри которых высаживались на могиле цветы.
Не так возить тяжело - он их накладывал для экономии времени сразу по три штуки на тележку, - как таскать тяжело одному среди разношерстных мешающих оград.
На открытых кладбищах, где по целине роют, установка оград вовсе запрещена, а тут все могилы в разнокалиберных оградах; некоторые еще и с пиками - для красоты. Мало кто не посидел на них. Особенно зимой, когда гроб по узкому на головах двое несут, чуть соскользнул - задом на пику. И терпи, упирайся, не товар же кидать.
За свои восемь лет при мертвых освоил Воробей цветники в одиночку ворочать и горбылей - нестандартных цветников, тяжелей обычных килограммов на тридцать, - тоже не пугался. Знал, где кантовать, где тащить волоком, а где и на шее, как хомут, пронести. После больницы, правда, на шею не вешал: попробовал как-то - сознание дернулось, чуть не грохнулся. А на голове гробы таскать, само собой, не пытался. Когда Мишка под рукой - легче, сочувствует, больше сам ворочает; а если один - приходится...
