Медсестра остановилась перед дверью из красного дерева и сказала:
– Постучите и входите. Но прошу вас не слишком затягивать визит. У Дерби может подняться давление, если он переутомится.
– Обещаю.
Ник не видел Дерби десять лет и с удовольствием не видел бы больше никогда, учитывая то, что тот сделал. Но старик – часть его прошлого, и если он хочет двигаться вперед, должен покончить с этим раз и навсегда.
Сделав глубокий вдох, Ник дважды стукнул в дверь и открыл ее:
– Мистер Ллойд, это Ник Манчини.
Он ненавидел этого человека много лет, но оказался не готовым к внезапной вспышке жалости к бледному и болезненному старику, с закрытыми глазами полулежавшему в кресле с подушками.
Ник запомнил Дерби властным, высокомерным и злобным, подавляющим своим богатством любого, кто имел глупость приблизиться к нему и, не дай бог, встать на его пути. Но тот Дерби исчез под многочисленными морщинами и сероватой бледностью, свидетельствами тяжелой и продолжительной болезни.
Желая поскорее покончить с тем, что привело его сюда, Ник кашлянул и вошел в комнату.
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – Дерби открыл глаза, лихорадочный блеск в них резко контрастировал с бледностью лица.
– Нам нужно поговорить.
– Мне нечего тебе сказать, убирайся!
Все такой же сварливый старый сноб. Но Ник не мог вот так просто уйти.
– Я уберусь, но сначала мы побеседуем. – Ник старался говорить спокойно, помня о просьбе медсестры не волновать больного, лицо которого стало красным.
– О твоей женитьбе на моей дочери? О том, как ты обесчестил мою семью? Вывалял мое имя в грязи? – Дерби выпрямился на своем ложе и погрозил Нику кулаком. – Я не хочу тебя слушать! Ты выиграл. Доволен?
Сжав руки в кулаки, Ник засунул их поглубже в карманы куртки, не желая показать Дерби, как его оскорбляют отравленные шипы его слов.
Дерби с усилием поднялся из кресла. Жилы на его шее вздулись, лицо выражало ненависть, глаза горели маниакальным огнем.
– Не думай, что я стал совсем идиотом в этом богом забытом месте. Я знаю, чего ты добивался, женившись на Британи. Ты сделал это мне назло, чтобы взять реванш. – Старик погрозил пальцем, который заметно трясся. – А эта дурочка получила то, чего заслуживала! Теперь она не выпросит у меня ни гроша! Я дал ей достаточно, чтобы подстелить соломку, когда она сбежала в Лондон. Если ты рассчитывал набить свой кошелек, ничего у тебя не выйдет. Идите вы оба к дьяволу!
Ник молился про себя, чтобы не вспылить, и даже отступил на шаг, не веря тому, что слышит.
