Вот, как черная искра, и мягко и тускло,
Быстро мышь прошмыгнула по ковру за порог…
Это двинулся вдруг ли у сумрака мускул?
Или демон швырнул мне свой черный смешок?
Словно пот на виске тишины, этот скорый,
Жесткий стук мышеловки за шорохом ниш…
Ах! Как сладко нести мышеловку, в которой,
Словно сердце, колотится между ребрами проволок мышь!
Распахнуть вдруг все двери! Как раскрытые губы!
И рассвет мне дохнет резедой,
Резедой.
Шаг и кошка… Как в хохоте быстрые зубы,
В деснах лап ее когти сверкнут белизной.
И на мышь, на кусочек
Мной пойманной ночи,
Кот усы возложил, будто ленты венков.
В вечность свесивши хвостик свой длинный,
Офелией черной, безвинно —
Невинной
Труп мышонка плывет в пышной пене зубов.
И опять тишина… Лишь петух, этот мак голосистый,
Лепестки своих криков уронит на пальцы встающего дня…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как тебя понимаю. Скучающий Господи Чистый,
Что так часто врагам предавал, как мышонка, меня!..
