— Но он не виноват! — возмутился я.
— А кто тебе сказал, что в тюрьмах только виновные сидят? — горько усмехнулся Никитин. — Не надо пытаться в одиночку с системой бороться. Это обывателям пусть лапшу на уши вешают про «свободное государство» и «справедливое правосудие». Дело можно сфабриковать за полчаса, а сидеть придется лет десять, и ни один адвокат не поможет. Не удивлюсь, если и вас на днях в изнасиловании жирафа в зоопарке обвинят. В общем, все, хлопцы, хватит! Слишком далеко это зашло. Своих судеб не жалеете, так чужие пощадите. Видите же, что началось. Первый раз предупредили, второй раз оплеуху отвесили. Третьего раза не будет. Посадят. Оставьте это дело. Ничего здесь не попишешь. Придет время, и тогда…
— Если сейчас ничего не делать, то это время никогда не придет, — сказал я. — Но если пронесет, от помощи Ракитина мы откажемся. Все удары в него приходятся. Раз игра пошла не по правилам, то и я могу слегка согрешить. Есть у меня для них один подарок…
— Успокойся, Коля, — сказал Никитин. — Ты из угро ушел? Ушел. Вот и живи в свое удовольствие. У тебя, между прочим, жена есть. О ней подумай. А тебя, батюшка, я очень прошу в свой приход вернуться. Все, сказки кончились. Началась суровая быль. Остановитесь, ребята. Они сильнее вас. Это плохо кончится.
— Ответить я не успел — дверь распахнулась, и в кабинет ввалился тучный, похожий на кривоногого бульдога мужчина лет сорока пяти в форме полковника. Обвисшие щеки гневно сотрясались.
— Это что же творится у вас, майор?! — с порога зарычал он и недоуменно замолчал, уставившись на рясу иерея. — Это кто? — ткнул он в нашу сторону короткопалой лапой.
— Посетители, — спокойно сообщил Никитин.
— Пусть подождут за дверью, — голосом капрала на плацу скомандовал полковник.
Я заметил, как недобро блеснули глаза Разумовского, и незаметно махнул ему рукой, призывая не обострять ситуацию.
— Ну? — поторопил Щербатов. — Граждане, мы торопимся, подождите в коридоре.
— Полковник, — спросил я, — вы занимаетесь борьбой с коррупцией?
— Ну? — буркнул Щербатов, недовольный нашей неторопливостью.
— Запомните меня. Я — необразованный, тупой, и я живу в шестикомнатной квартире.
— Не понял? — нахмурился Щербатов.
— Просто запомните, — сказал я и поднялся. — До встречи, полковник…
* * *
— Что ты как ребенок малый? — спросил меня Разумовский, когда мы вышли из отдела. — Зачем его дразнить? Его сажать нужно, а не дразнить.
— Я просто представил, как он смотрит в зеркало и готовит для прессы отчет о борьбе с коррупцией в рядах милиции. Вот такие, как он, чистки в милиции и проводят, а потом удивляемся, где честные и опытные работники. Где, где… Вычистили. Чистки — аббревиатура от «Чистые руки». Борьба с нечистоплотностью в милиции должна быть нормой. Жестокой, справедливой, непредвзятой нормой. А иначе будут сплошные чистки. «ЧИСТые руКИ». Пошли в машину, Будем ждать, пока все это кончится. Раз Никитин обещал, значит, сделает. Но какая активная работа! Спарринг, а не расследование. Хорошо хоть, кирпичи пока на голову не падают.
