Ему не ответили…
Коллеги утверждали, что генерал Кулахметов начал переговоры с грузинами о гуманитарном коридоре для журналистов. К тому времени их оставалось не более десятка: основная масса воспользовалась утренним затишьем и эвакуировалась в Джаву. Женя Поддубный с ТВЦ во главе журналистской делегации отправился к генералу, чтобы выяснить детали. Невозмутимый Кулахметов заверил, что если есть желающие уехать, он к 23:00 даст два Камаза.
— Может, лучше беженцев из подвалов вывезти? — проявил гражданскую сознательность Женя.
— Во-первых, «Камазов» всего два и всех не увезем. А во-вторых, у меня нет людей, чтобы бегать по подвалам и оповещать беженцев, — возразил генерал.
Дело было не в нехватке людей, а в том, что Кулахметов понимал: никто из подчиненных по его приказу из штабных бомбоубежищ в город не выйдет. Там, в городе, рвутся снаряды, с гор работает грузинская артиллерия, и за каждым углом сидят меткие грузинские снайперы.
Дело закончилось тем, что обходить подвалы отправились журналисты. Я отправился к дому Инала Бибилова, но самого его не застал: не дожидаясь кулахметовских Камазов, он уже повез соседей в Джаву. Оповестил остальных: «к 23:00 подтягивайтесь к миротворческому штабу, может быть, вас вывезут». Пришли не многие, шастать ночью по городу ни кому не хотелось. Те кто ни куда не пошел, оказались правы, Камазы подготовить не успели и Кулахметов перенес эвакуацию на утро.
Утро третьего дня войны
Зарская объездная дорога
В этот день я сам видел как в грузовики, приготовленные для вывоза беженцев из Цхинвали в мирную Джаву рвались офицеры-миротворцы. Каждый хотел быть старшим колонны или машины. Кулахметов все равно заставил добровольцев остаться и отправил с колонной спортивного, спокойно-молчаливого подполковника, не проявлявшего особого желания сесть в машину.
В Жориной истерике была правда жизни. Тем не менее, хлудоподобный Кулахметов вызывал симпатию и даже уважение, а Жора со своим «я лучше отсижу за дезертирство» лишь брезгливое сочувствие. Словно тебе признались, что больны сифилисом. И в грузовик с беженцами он рвался напрасно: боев в городе больше не было, а вот подполковнику, возглавившему вывоз беженцев, пришлось не сладко.
Он собирал людей по окрестным осетинским селам и вывозил их по дороге, которая все еще простреливалась грузинской артиллерией. Грузовики виляли между воронками. Осетинских крестьян солдаты забрасывали в высоченный кузов как мешки с мукой. У подполковника была абсолютно каменная физиономии и невозможно было понять: то ли он в ступоре от страха, то ли просто полный отморозок.
