Я сворачиваю на Турвалд Мейерс-гате, и меня чуть не сбивает с ног какой-то идиот на роликах. Люди так невнимательны! Я отскакиваю в сторону и слышу, как у меня за спиной тает робкое «Простите!». Я оборачиваюсь и вижу Маленькую Бурю. Должно быть, в мою жизнь вмешалась сама судьба. Трудно поверить, что именно она, которую я искал все эти дни, едва не сбила меня с ног! Видно, это проделки Солнца. У него еще не прошла утренняя хандра, и оно захотело подпортить настроение и мне.
Я бегу за ней и кричу:
— Постой!
Я кричу:
— Подожди меня!
Кричу:
— Эй, не уезжай от меня!
Люди таращатся на меня и думают, что я спятил.
И, как в прошлый раз, я не могу ее догнать.
Она даже ни разу не обернулась.
Хотя я пристально смотрел на ее затылок и приказывал ей обернуться. Обернись! — беззвучно вопил я и посылал ей вслед команды, как бультерьера. Он мчался за ней, но так ее и не догнал. Маленькая Буря свернула на Марквейен, и мои команды врезались в стену дома через секунду после того, как она там промчалась.
Я был готов упасть на колени и колотить по земле кулаками.
Я был готов завыть на Солнце.
Я был готов ощериться на луну и плакать.
Вместо всего этого я иду домой и ложусь.
И лежу почти до обеда. Тогда я встаю, словно меня толкнули, и готовлю к обеду рисовую кашу. Семейство сидит за столом, они похожи на вопросительные знаки. И у них действительно вырывается несколько вопросов. Но все считают, что меня лучше не трогать. Я слишком кислый.
Я — прокисший картофель.
Я — лимон.
И рот у меня перекосило так, словно я насосался кислятины.
Сейчас с Адамом лучше не говорить — подаю я сигнал близким.
Адам — тикающая бомба — подаю я сигнал.
Адам вот-вот сорвется — подаю я сигнал, и они меня понимают.
После обеда я снова ложусь.
Звонит Рейдар, но я не хочу с ним разговаривать. В конце концов мама приносит беспроводную трубку и сует ее мне под ухо.
— Привет, это ты? — спрашивает Рейдар.
— Привет, — отвечаю я.
— Тебе гнусно?
— Гнусно, — констатирую я, не отрывая глаз от пятна на обоях, которое я когда-то намалевал красным фломастером.
— Встретимся у фонтана через двадцать минут. — Это даже не вопрос, это приказ.
— Нет, — безразлично отвечаю я.
— У тебя проблемы с дамами или что?
— Нет.
— С семьей?
— Нет.
— Напился вчера? — Он не собирается сдаваться. Хотя я далеко не праздничный фейерверк.
— Нет.
— Но…
— Привет! Я сплю. — И коротким нажатием на клавишу я прерываю связь. Говорят, что мир — это просто нажатие на клавишу. Но это еще и тишина. И эту тишину я сейчас слышу. Тишина и бессмысленность пятна от фломастера, на которое я смотрю. Я начинаю погружаться в тупую пустоту, которая, тем не менее, не пугает меня. Сейчас она мне даже приятна. Это вроде дороги, по которой можно убежать от этого понедельника.
