Когда Костю увели, староста вернулся к поливанию цветов и тихо сказал:
— Ну и каково твое мнение?
Из-за ширмы в дальнем углу вышла ухоженная женщина лет сорока. Это была его старшая жена Светлана.
— Он нестабилен. Вспыльчив.
— И резюме?
— Он способен на необдуманный поступок. Например, кинется спасать свою девочку. Он же любит ее, разве не видно? — Светлана вдруг провела рукой по спине Едакова. — А это такая редкость в наше время.
— Ну, будет тебе, — ухмыльнулся Анатолий. — Уж кому-кому, а тебе жаловаться…
— А я не жалуюсь. — Она улыбнулась и опустила подбородок на узкое плечо мужа, который был ниже ее ростом. — Парня утешить не мешало бы. Отработать ущерб, конечно, он должен, но надо успокоить его боль.
— И как?
— Нет лучшего утешения, чем секс.
Едаков обернулся.
— Уж не ты ли этим заняться хочешь? — прищурился он.
— Дорогой, ты меня знаешь, я смогла бы усмирить и весь легион тварелюбов.
Он пошлепал ее по щеке.
— Ах ты, шлюшка моя бесподобная. Думаешь, мне это понравится?
— Ревнуешь? — подмигнула женщина. — Любишь, значит?
Едаков засмеялся.
— Я правитель общины, всех люблю по долгу службы. Но идея твоя имеет смысл.
— Хорошо. — Светлана дернула плечом. — Тогда кто?
— Виолетта! — крикнул староста, глянув на одну из дверей своего жилища.
Из комнаты наложниц вышла совсем юная девушка и покорно посмотрела на Анатолия Владимировича.
— Деточка, ты знаешь Ломаку?
Виолетта уставилась в потолок, вспоминая.
— Ну, такой крепыш молодой, чернявый, с большими выразительными глазами, — помогла ей Светлана.
— Вроде знаю, — кивнула девушка.
— Так вот, пойдешь к нему, — распорядился Едаков. — Потрахайся с ним пару дней, только смотри, чтобы не влюбиться. Ты мне принадлежишь. Пусть он это помнит, и сама не забывай.
Едаков хотел сказать что-то еще, но снаружи послышались возня и крики. Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул. На станции было темнее, чем в его жилище, он не сразу разглядел людей за постом охраны — площадкой, огражденной по ту сторону сеткой-рабицей.
Костя умудрился повалить охранника и вырваться из рук другого. Парень кинулся на сетку и вцепился в нее.
— Староста! Верни мне Марину! Верни!
Из будок охраны, стоявших по бокам от входа в жилище правителя, выскочили несколько человек.
— Угомоните его немедленно! — закричал Едаков.
Но бурлившее в сознании Ломаки отчаяние придавало ему сил. И крохотная нить надежды… Тонкая, ломкая соломинка, за которую он хватался… Беременность Марины. Он вдруг увидел в этом какое-то волшебное явление и больше не воспринимал положение жены как нечто плохое и сулящее большие проблемы и страдания. Нет. Это могло спасти ее, а значит, и его. Ведь он не видел жизни без Мерины. Весь мир сейчас рушился вокруг. Все переворачивалось в огромной мешанине горя. И в этом ужасном хаосе для него засветилась искорка надежды. Крохотное чудо новой жизни, что билась в теле его возлюбленной.
