Какой грандиозный скандал она тогда закатила! Вывезенные из Гонконга вазы эпохи Мин летали по дворцу, как дешевые фарфоровые тарелки по кухне бедняков. После этого Ферди уже позволял ей все, что угодно.
Любил ли он ее когда-нибудь? Или так же, как она, потрясающей интуицией увидел в этой девочке с разбитым сердцем и оскорбленным самолюбием ту единственную, которая сможет стать второй ступенью его двигателя на пути к абсолютности власти?
Иногда ей казалось, что одиннадцать дней его сверхстремительного ухаживания, их первые ночи, упоительный медовый месяц (во время которого именно она, а не Ферди, смогла уговорить крупнейших в мире торговцев золотом — Оппенгеймера, Энгельгарта, Гульбекяна — финансировать его предвыборную кампанию, пообещав многократное возвращение затраченных сумм после их прихода к власти), первые победы на выборах, первые появления на публике и интервью, рождение детей, что все это было искренним. Но потонувшим в водовороте абсолютных возможностей. Но, вспоминая, как быстро засыпал он, чуть оторвавшись от нее в постели, как менялось выражение их лиц, стоило только погаснуть софитам, она понимала, что всегда и во всем была игра. Разве что игроки подобрались единого класса.
Они стоили друг друга, и оба это знали.
— Я улетаю. Мне нужно пройтись по магазинам.
— Тебе придется отложить свой поход по магазинам на сутки. Сегодня здесь советская делегация. Ты сама понимаешь, насколько это важно. — Ферди без предупреждения шел внутрь огромного гардероба, у одного из стеллажей которого она выбирала лифчик.
— Никогда не понимал, как из тысячи бюстгальтеров можно выбрать один! Остальные 999 чем хуже? — Увидев бесконечные полки с ее бельем, где только черные лифчики занимали четырнадцать рядов, Ферди забыл даже про Советы.
— Ничего я не буду откладывать. Я лечу через час. А в одежде ты никогда ничего не понимал. Не будь меня, ты и к Онасису приехал бы в местной рубахе, почитая ее за высший шик.
— А чем плохо? — Муж и сейчас был в традиционной местной рубашке, которую от подобных рубашек его клерков отличало только качество шелка и ручного кружева.
Супругу же с некоторых пор от вида национальных рубах передергивало. И они еще хотят числиться цивилизованной страной, если президент в Белый дом летает в своей рубахе. Не хватало еще явиться в набедренной повязке, а-ля Лапу-Лапу. — Достаточно того, что в нашей семье ты в одежде за всех понимаешь. Интересно, ты эти лифчики хоть по разу за свою жизнь наденешь? — Муж забыл, зачем пришел, вытаскивал с полок почти одинаковые коробочки с черными бюстгальтерами и развешивал их у себя на плечах, как аксельбанты. — Этот чем отличается от того?
