В чисто мужской компании, думаю, тертый гэбэшник выражался яснее, но меня из-за моего вечного девчачьего вида поначалу стеснялся.
— Сегодня гражданская позиция с одной диспозиции, завтра с другой. Не набегаешься!
Через два года в Белом доме не было уже ни дяди Жени, ни большинства августовских победителей, а я снова была — в октябре 93-го хорошо платили за кадры проходящего при свечах депутатского съезда, объявленного дяди Жениным шефом вне закона. Увидев какой-то из моих кадров на ленте западного агентства, дядя Женя, узнав номер мобильного (выданной в офисе тяжеленной трехкилограммовой сумки), дозвонился мне.
— Уходи! — кричал он в телефонную трубку. — Слышишь меня, Женька, я тебе приказываю, уходи!
Дурочка наивная, я бы не послушалась дядю Женю, но на этих его словах зарядка телефона окончательно издохла. И мне не осталось ничего, кроме как уйти туда, где есть свет и можно включить зарядное устройство. А утром, проснувшись на диванчике в офисе на другой стороне Новоарбатского моста, увидеть из окна танки…
— Свои, — барственно сказал дядя Женя. И, забрав из рук остекленевшего охранника мои документы, сунул их мне в руку.
— Не разбогатела еще? — весело спросил он, кивнув в сторону Ленкиной «Волжанки».
— До богатства как до счастья! Это чудо не мое. Мое было старее.
— Неужто ты на своем допотопе до сих пор ездила? — не поверил дядя Женя.
«Допотопом» дядя Женя все тот же десяток лет назад называл мой «Москвич». Вот уж не думала, что он помнит мои транспортные тайны. Сам-то он года, почитай, с 89-го, ни на чем, кроме как на «Мерсах», не катался — верность фирме хранил.
— Ездила! Но вчера мой допотоп приказал долго жить, прихватив с собой на тот автомобильный свет два образца вашей любимой марки.
Дядя Женя посмотрел взглядом, требующим пояснений.
— Сгорел «Москвичок» ярким пламенем. А еще из-за меня убили мальчишку, одетого в куртку моего сына, взломали мою квартиру и пугали меня по мэйлу и по телефону. Кажется, ничего не забыла, не считая падавшего на меня трупа и моей разбитой головы, но это оказалось шуткой.
Голос предательски дрогнул. Не хватало еще разреветься!
— Хороша шутка! — дядя Женя стянул с моей головы занятую у сына бандану и посмотрел на шов.
— То есть голова — не шутка, труп — шутка. Но это долго объяснять. И главное, непонятно, кому и что от меня надо.
Дядя Женя чиркнул зажигалкой, поднеся огонек к моей сигарете.
— Но боюсь, что лейтенант, которому пришлось вчера из-за меня три дела заводить, считает меня главой мафии. Дядь Жень, вы не можете сказать своим в министерстве, пусть объяснят лейтенанту, что это все случайность.
