— Может быть, Саблин проверит Юркого?
— Еще одна неизвестность, — резюмировал Гриднев. — Где Лобуда получил эту кличку? В одесской тюрьме, откуда его освободили румыны, или в осведомительном отделе гестапо, где не хотели демаскировать румынского полицая?
* * *
Саблин с утра поехал к себе на Петровку, 38. К Лиховцу он дошел не сразу. Помешали старые друзья-приятели, коллеги и сослуживцы: расспросы, приветствия, просьбы позвонить, приглашения.
— Почему пропал? — встретил его Лиховец. — Надо докладывать. Дело-то ведь и за нами числится.
— Сложное дело, товарищ майор, — опустил глаза Саблин. — Боком проходит по госбезопасности. Да и не я один им занимаюсь.
— А как работается с Александром Романовичем?
— С умным человеком и работать интересно, товарищ майор.
— Наслышан. Убийцу-то хоть нашли?
— Почти что, товарищ майор.
— «Почти что» не термин для прокураторы.
— В прокуратуру рано. Пока вот к вам пришел.
— Возвращаешься или докладываешь?
— Ни то, ни другое. Хочу узнать, кто у нас в курсе старых, довоенных дел?
— В архив иди. К твоему счастью, Кочергин еще не на пенсии.
Подполковник Кочергин помнил еще Шейнина. Помнил он не только старых криминалистов, но и их поднадзорных, помнил многие нашумевшие в прошлом «дела», громкие клички, уже исчезнувшие давние уголовные специальности. К нему и обратился, представившись, Саблин.
— Что вас интересует, товарищ капитан? — осведомился подполковник.
Саблин вкратце объяснил ему суть розыска, порученного ему в органах безопасности.
— Уголовник, может, и не крупный, потому что еще молодой, лет двадцати с небольшим, а может быть, и в «законе» с нажитой уже репутацией, потому что был отмечен одесским гестапо. Кличка «Юркий». Дана, возможно, в одесской тюрьме, где находился в заключении в начале войны, а быть может, и в других тюрьмах, ибо есть предположение, что одесская тюрьма далеко не первое его заключение. Есть и другое предположение, частично уже проверенное. В конце войны его забрасывает к нам гитлеровская разведка и для получения законного права жительства он под кличкой «Юркий» возвращается к своему уголовному прошлому, преднамеренно попадается на каком-нибудь незначительном преступлении, отбывает свой срок заключения в колонии и по выходе завязывает легально и надолго.
Так уточнил Саблин свое объяснение.
— Давно завязал? — спросил подполковник.
— Скажем, четверть века назад.
— Где?
— Предположительно в Москве или в Подмосковье. Но только предположительно.
