Филби пребывал в отчаянии.
К следующему вторнику все детали были систематизированы и убраны в пустые банки из-под кофе, этим и ограничился весь прогресс в монтаже летающего чудовища.
Я с тревогой наблюдал за Филби. За последние семь дней он провел в гараже меньше времени, чем за одни-единственные сутки предыдущей недели. Теперь вместо работы он благополучно спал в течение дня, прерывая это занятие только для того, чтобы поесть.
У меня оставалась последняя надежда на новое письмо от Сильвера. В конце концов, он должен был находиться где-то поблизости. Но, одновременно, я не без оснований опасался, что такое письмо сумеет лишь на время подогреть честолюбивые притязания Филби, а затем, в случае неудачи, неизбежно последует окончательный и безоговорочный крах.
Лучше вообще не иметь надежды, — убеждал я себя, — нежели вольно или невольно уверовать в невозможное. Но, вопреки всем доводам рассудка, вновь и вновь возвращался к мыслям о Сильвере.
Вечерами, сидя у окна и наблюдая за тем, как Дженсен торопится на свою очередную вахту, я не переставал размышлять об этом человеке, о далеких тропических морях и потаенных тропах африканских джунглей; словом, о тех вещах, по поводу которых мне меньше всего следовало беспокоится.
Но я ничего не мог с собой поделать.
«Рано или поздно он вернется!» — повторял я по ночам, словно заклинание, и почему-то был уверен, что оно сбудется.
Над океаном повиснут клубы тумана, освещенные полной луной, и звуки китайских рожков и медных гонгов сольются с рокотом прибоя. Сквозь разрывы облаков на небе засияют миллиарды звезд, и музыка далеких миров повторит мелодию океана. Его корабль неожиданно, словно Летучий Голландец, появится на горизонте, и огни святого Эльма будут украшать его мачты.
Потом мы втроем будем мирно пить пиво в гараже Филби, и может статься, ради такого случая даже Дженсен согласиться прервать свои ночные бдения.
Но письмо все не приходило, и ожидание затягивалось. Творение Филби было собрано и в очередной раз расчленено на составные части.
Не знаю почему, но его каркас, с недавних пор задвинутый в угол гаража, все чаще напоминал мне обглоданные кости индейки, оставшиеся после празднования Дня Благодарения.
Что я мог поделать? Общение с Филби становилось все более тягостным.
Зато туман наконец рассеялся. Дуб в моем дворе покрылся листьями. Кусты помидоров обещали рекордный урожай. Правда, моя гусеница все еще продолжала спать, но ее состояние не внушало мне ни малейших опасений.
