Об этом «акинаки» узнали от пленника, который возвращался из святилища и, на горе, попался к ним в руки. Каждый Меченый отряда «Акинак» знал мнение своего лидера Кудрявцева — будить богов пока не стоит, даже родных, а если есть возможность уничтожить тело чужого Предтечи, то это необходимо сделать не задумываясь и не считаясь ни с какими потерями. Поэтому Куликов, после допроса языка, собрал командиров пятерок на совет, снял шлем и, дождавшись, пока то же самое сделают Давыдов и Толстов, спросил лейтенантов:
— Вы все слышали. Что делаем, вызываем подкрепление или сами справимся?
— Сами отработаем, — сказал Дава. — Нас одиннадцать против шести абатагати, которые не имеют спецдоспехов, а бог всего лишь труп, который можно спокойно спалить. Справимся.
— Согласен, — подтвердил слова своего друга Толстый. — Известим отряд и южноафриканских координаторов о том, что узнали, и начнем работу. Святилище всего в десяти километрах. Проникаем на его территорию, ждем, пока все негритянские Одаренные собираются вместе, и отстреливаем им головешки. Не получится свалить абатагати пулями, сходимся в рукопашной. Пока мы занимаемся колдунами и держим территорию, пара человек находит тело Предтечи, и закидывает его фосфорными гранатами и термитными шашками производства «Таль-Ишимит», благо, у нас этого добра полный рюкзак, маленький городок спалить можно.
— Так и поступим, — Куликов принял решение, — но с одной поправкой. Южноафриканцев о местонахождении храма известим только после выполнения задачи, а то мало ли что, запаникуют и накроют нас бомбами и ракетами. Начали!
Командиры Меченых вновь одели на голову шлемы, и впереди своих воинов легко и не задевая ветви, по густому лесу, как по чистой беговой дорожке, устремились к храмовому комплексу. И вот, в вечерних сумерках они уже на месте, у трехметровой внешней стены храмового комплекса. Один за другим, черными тенями, «акинаки» перемахнули через препятствие и никем не замеченные, проникли внутрь. Они огляделись, рядом никого, и тут же скользнули в прикрытый мощными стволами деревьев проем, ведущий в одно из четырех зданий. По внутренней лестнице, убрав пару слуг, воины вышли на крышу и, наблюдая за действом, происходящим на площади с другой стороны строения, затаились
— Шихх! Шихх! Душ! Душ! — Одновременное и слаженное притоптывание тысяч ног заставляло дрожать древние камни площади, и отдавалось дрожью земли по всем окрестностям. И так продолжалось до тех пор, пока над святилищем не разнесся резкий и пронзительный крик, который остановил этот странный танец. Все воины замерли, и из здания напротив появились три десятка факелоносцев, выстроившихся в две линии, от входа до центра площади. А затем, по проходу между огней, двинулись шестеро крупных мужчин, которые походили один на другого словно родные братья. Все крепкие и мускулистые, а лица измазаны белой глиной. Они были одеты лишь в набедренные повязки с поясами из человеческой кожи, на которых висели грубые длинные ножи, то ли из стекла, а может быть из обсидиана, а вокруг талии у них были обернуты плети из хвостов антилопы гну. И слегка пританцовывая, эти мужчины вышли к доведенным до экстаза рядовым мятежникам и остановились. Конечно же, это были истинные абатагати, те самые люди, африканские Одаренные которых Меченые должны были уничтожить.
