Есть Гизела не могла, но вину обрадовалась, так как у нее пересохло в горле. Она опустилась на подоконник и печально уставилась на двор внизу, где толпились просители. Мужа своего она не увидела.
От сознания содеянного у нее разрывалось сердце.
Ей бы промолчать, и Ален вполне мог получить аудиенцию у графа. Тогда у него появилась бы возможность удачно завершить свою миссию и к тому же изложить Генриху Анжуйскому дело Мейджера де Котэна. А теперь маловероятно, что ему все это удастся. Его обвинят в шпионаже и повесят!..
Гизела разрыдалась. Пусть граф Генрих и накажет Мейджера де Котэна, но Алена де Тревиля она может потерять. Что ей сказать в его оправдание, если ее спросят? Она не знала всех подробностей его тайной миссии, но должна убедить того, кто станет ее допрашивать, что Ален не желал вреда Генриху Анжуйскому.
Спустя несколько часов к ней явился сам Генрих.
Гизела вскочила и поклонилась ему. Генрих ласково взял ее за руку и снова усадил.
— Вижу, вам принесли поесть, леди Гизела, — вежливо заметил он.
Она кивнула и вгляделась в его лицо, ища сочувствия. Его взгляд был внимателен и строг, и ей вскоре стало ясно, что Генрих Анжуйский ничего не принимает на веру.
— А теперь расскажите мне, что на самом деле произошло в вашем имении и каковы доказательства вины Мейджера де Котэна, — сказал он, встав перед нею и засунув большие пальцы за ремень.
Гладя ему прямо в глаза, Гизела изложила свою историю. Он молча слушал, лишь изредка потягивая мочку уха. Видно, у него была такая привычка, когда он что-то сосредоточенно обдумывал.
— Я вас правильно понял: де Котэн известен в графстве своими преступлениями, но он слишком могущественен, и его все боятся?
— Да, милорд.
— Вы узнали главаря той банды, что напала на ваше имение?
— Да, милорд.
— Но у вас нет доказательств того, что этот человек служит у сэра Мейджера?
— Нет, милорд, но я уверена, что это он! — поколебавшись, ответила она.
Генрих кивнул.
— Вам известно, что де Котэн оказывал мне услуги?
— Я слыхала, как об этом говорили в зале, милорд. Он, очевидно, предал своего короля, — с горечью заметила Гизела.
Генрих сурово взглянул на нее.
— Я знаю, что вы станете уверять меня в том, что ваш муж — не предатель, но он появился в моем замке переодетым. Вы согласны, что его вполне можно обвинить в шпионаже?
— Я понимаю, — тихо ответила она. — Но если вы, милорд, его допросите, я уверена, вы убедитесь в честности моего мужа, хотя обстоятельства сейчас против него.
