Тогда она решила действовать иначе.
— Неужто я не разобралась в характере мужчины, за которого вышла замуж? Вы испугались, милорд?
У него перехватило дыхание. Он шагнул к кровати и занес руку, словно собираясь ударить. Гизела воинственно вскинула голову, но… ничего не произошло.
— Мы поговорим об этом позже, когда оба успокоимся, — ледяным тоном сказал он — Я наткнулся на Алгара в деревне — он несся, словно бешеный. Именно он рассказал о твоем идиотском намерении выследить разбойников. Мне ничего не оставалось, как помчаться к тебе. Ты хоть представляешь, какая опасность тебе угрожала? Эти подонки не пощадили бы тебя, даже зная, кто ты. Ты — моя жена и будешь повиноваться только мне! Я не собираюсь объяснять тебе мотивы своего поведения. Твои обвинения оскорбительны. А теперь изволь ждать Олдит и Джошуа. Понятно?
Она отодвинулась в дальний угол кровати и вызывающе смотрела на него. Голубые глаза, встретившись с черными, наполнились злыми бессильными слезами.
Вскоре появился Джошуа бен Сулейман со своим медицинским сундучком. В присутствии Олдит он осторожно осмотрел лодыжку Гизелы и тихо произнес:
— Кость не сломана. Стопа растянута и ушиблена. Вам следует денек полежать, миледи, и все пройдет.
Он приложил к ноге мазь с экзотическим запахом, и боль почти сразу исчезла. Гизела поблагодарила лекаря, и он, учтиво поклонившись на восточный манер, удалился.
Лежа в постели, Гизела задумчиво покусывала нижнюю губу. Она все еще негодовала на предательское, как ей казалось, поведение Алена. Конечно, зря она обвинила его в трусости. Но почему он не стал преследовать Мейджера де Котэна, которого все в графстве считают хозяином наемников? Раз король Стефан доверил ее мужу Элистоун и дал необходимые полномочия, то долг барона — помочь главному судье задержать преступников.
Она излила свои обиды Олдит, но та на этот раз слушала госпожу невнимательно.
— В чем дело, Олдит? Ты считаешь, что я неправа, обвинив мужа в нарушении долга?
Нянька с укором посмотрела на нее.
— Барон занят защитой замка, и ему ни к чему нападать на соседа из-за налета на какое-то незначительное имение. — Она помолчала и добавила: — Раз уж вы спросили, миледи, то скажу — вам не стоит так сердить милорда.
Резкий ответ уже готов был сорваться с языка Гизелы, но тут она заметила, как Олдит расстроена.
— Ты боишься за Сигурда?
— Его заперли в сторожке. Если узнают, что он браконьерствовал в лесу…
В своей ярости на Алена Гизела забыла о тех, кого она подвела, заставив помогать ей. Оба молодых лучника, да и сэр Клемент наверняка навлекли на себя гнев барона. Правда, она представила свою поездку сенешалю под вполне благовидным предлогом, так что его, возможно, и не станут винить. Но Сигурд и Эдвин пошли вместе с ней в лес, и их, конечно, строго накажут. Гизела вспомнила слова Олдит о Сигурде: «Ему отрубят руку». Если случится самое страшное, то виновата будет она! Но своим поведением она поставила себя в очень трудное положение, и на этот раз будет нелегко просить лорда Алена пощадить Сигурда.
