— Это люди странноватые!
— Вот-вот, о нас чего только не говорят, и как бы не подумали всякое такое и разное. А когда ты сзади, то вроде бы вне подозрений насчет чего-то там и тут.
Она подумала, я видел, как пытается чисто по-человечьи морщить лобик, но у эльфов это невозможно, наконец сказала с великим подозрением:
— А почему это сзади? Это чтоб обидеть?
— Так ты обидистая? — спросил я.
— Нет, — заверила она, — я вообще-то золото и сокровище. А ты — гад и обижатель.
— Так пересядешь? — спросил я.
— Зачем?
— Будешь выглядеть значительнее, — объяснил я. — И хозяйкой положения.
— Правда? — обрадовалась она. — Ой, я люблю быть хозяйкой!
Зайчик остановился, я пересадил ее себе за спину, и тут же Лес ринулся нам навстречу бодрыми прыжками и с веселым гавком.
Эльфы плохо видят вдаль, в степях никогда не жили, потому монгольский тип лица не для них, зато в лесу нас заметили моментально, может быть, вообще чуяли по запаху, носы у эльфов почти так же хороши, как и уши.
Шуму особого мы не услышали, издали же видно, что в седле огромного коня, о котором они знают боль-
