Лишен статуса, подумала я, но промолчала. Я училась не поправлять его.
— А по-моему, шпионские истории тебе больше подходят, — сказала я. — Всякие интриги, международные преступники…
— Это чересчур жизненно, — опять вздохнул Пол.
— Наверно, медсестрам романы про них тоже кажутся чересчур жизненными, — заметила я.
— А медсестры их и не читают. Ими увлекаются женщины, которые думают — ошибочно, — что хотят стать медсестрами. Как бы там ни было, если медсестрам хочется забыть о профессиональных заботах, они Должны писать шпионские детективы, вот и все.
В лоб, да не по лбу — такова судьба. — Пол верил в судьбу.
В общем, своей карьерой я обязана Полу. Деньги тети Лу, несмотря на всю экономию, подходили к концу гораздо быстрее, чем я рассчитывала, а мысль о поиске работы страшно меня угнетала. Собственно, она никого не радует, об этом думают только в крайнем случае. Я умела печатать вслепую, но полагала, что заработаю быстрее, печатая что-то свое; к тому же чужие деловые письма невообразимо скучны. Кроме того, по будням, вечерами, мне было совершенно нечего делать — Пол безостановочно долбил по клавишам, работая над очередной книгой: «Джудит Моррис, медсестра арктической экспедиции». Он держал в зубах короткий золотой мундштук, курил одну за другой «Голуаз» и выпивал за вечер стакан рыжеватого портвейна. Презрение к читателю и самому себе витало над ним черной тучей, и его настроение после занятий литературой делалось противным и холодным, как смог.
Я попросила Пола принести из его издательства, «Книги Коломбины», сюжет исторического романа и взялась за дело. Записалась в местную библиотеку, набрала книг по истории костюма, составила список специальных слов: «фишю», «палантин», «ротонда». Целыми днями пропадала в зале истории костюма в музее Виктории и Альберта и, дыша запахом старины, полированного дерева и язвительных, желчных смотрителей, изучала собрания рисунков под стеклом. Казалось, достаточно правильно описать одежду, и остальное пойдет как по маслу. Так и вышло: герой, красивый, хорошо воспитанный, слегка лысеющий человек в безупречно скроенной твидовой накидке, как у Шерлока Холмса, хватал героиню в кабриолете и, припав губами к ее тубам, мял ее «ротонду». Злодей, не менее хорошо воспитанный и столь же безупречно одетый, проделывал примерно то же самое, с единственным исключением: он просовывал руку под «фишю» нежного создания. Под элегантным корсетом соперницы скрывалось гибкое хищное тело; как все подобные женщины, соперница плохо кончала. Тогда у меня было не так хорошо с плохими концами, как теперь, — и та особа, кажется, банально упала с лестницы, наступив на «палантин». Впрочем, мерзавка это заслужила — она пыталась толкнуть героиню на путь разврата, связав ее и оставив в публичном доме под надзором мадам, которой я подарила черты мисс Флегг.
