— Гипербореец, — тихим рокотом произнес Аттила. — Весь свой страх спрячь поглубже…
Тише той тишины я в своей жизни не припомню.
— …и открой мне срок.
Я догадался сразу, флюгерок ужаса затрепетал — лгать или не лгать?
— Не лгать! — кивнул Аттила. — Ты не тот, за кого тебя принимают… а я — не трусливый шакал.
«Не лгать! Благодарю тебя, повелитель гуннов, Бич Божий! Ты укрепил меня в бездне времен».
— Срок мал, базилевс… — Меня бросило в жар.
— Каков?
— Четыре года…
— Скажи точнее. — Аттила оставался невозмутим.
— Не знаю, — не солгал я. — Не помню.
— Не помнишь? — удивленно поднял бровь Аттила.
— Кажется, конец лета… — поспешил я увести предсказание от моей главной тайны, которую вовсе не хотел раскрывать…
— Кто он? — прямо спросил Аттила.
— Возможно, никто. — Пот покатился с меня градом. — Это будет… твоя первая брачная ночь с той девушкой… Утром к тебе войдут и увидят, что она плачет над тобой… Одни станут утверждать, что у тебя лопнула горловая жила, другие… — «Не лгать!» — …что тебя задушила молодая жена… Я не думаю, что она виновна, базилевс.
— Думать, гипербореец — не твое дело, твое дело — вещать, — чеканно проговорил Аттила, весь как-то электрически светясь. — Скажи мне ее имя сейчас.
— Ильдихо, — донес я.
— Германка, — усмехнулся Аттила. — Германки очень красивы и сильны.
— Да. Из Бургундии, — уточнил я, уже невольно кичась своей осведомленностью.
— Бургундии нет, гипербореец, это ты забыл, — твердо сказал Аттила. — Ее сокрушил брат мой, Аэций, когда я служил у него простым трибуном…
Звучало как «простым полковником»…
— Но еще остались бургунды.
Вот так просто и лаконично мне была пересказана концовка Песни о Нибелунгах.
Аттила на несколько мгновений снова застыл, как изваяние, а потом тихо прошептал… будто ласково позвал молодую жену на брачном ложе:
— Ильдихо!
Я сидел, мокрый, как мышонок, и, пока он смотрел в сторону, утер лоб и лицо рукавом.
Внезапно Аттила поднялся на ноги и навис надо мной.
Я невольно вскочил, но наткнулся теменем на его железную ладонь.
— Не трогайся с места, гипербореец, — предупредил он.
— Ты заслужил знать больше, гипербореец, чтобы сообщить мне больше, чем знаешь, — сказал он и снова сел.
Снова мелькнул призрак — и у меня в руках появился тяжелый полуштофный кубок, полный алого густого вина.
— Пей, — повелел Аттила. — Опорожни до дна… Я вижу, что вся вода из тебя вышла. Замени ее огнем.
Я выпил, сколько сумел, и подумал, что в преисподней не так жарко, как здесь, у ног гуннского вождя.
