- Джорджи, что ты кричишь? У меня чуть барабанные перепонки не лопнули.
- А ты что молчишь? - возмущаюсь я.
- Неправда, я с тобой поздоровался.
- А я не слышала.
- Потому что ты кричала.
- Я не кричала, а говорила «алло», - огрызнулась я. - Я не могу одновременно говорить и слушать.
- А вот у нормальных людей это получается.
Ну вот, опять пошло-поехало, все у него не так.
- Мама в ванной, - говорю я.
- Ты хоть меня узнала? Помнишь меня?
- Помню. Ты такой… толстопузик со смешными усами.
- Джорджи! Ты меня удивляешь. Не груби отцу и позови маму. И чему вас только в школе учат!
Я убрала трубку от уха и крикнула:
- Мутти, там какой-то дяденька звонит, утверждает, что он мой фати, но что-то я сомневаюсь, уж больно он ворчит.
Мама вышла из ванной в трусах и лифчике, волосы мокрые. Да-а, ну и грудь у моей мамочки, как ее не заносит на поворотах.
- Предупреждаю, что у меня трудный возраст, который называется нежным, - говорю я и передаю маме трубку. И под ее сердитый взгляд ухожу к себе и слышу:
- Здравствуй, любимый. Что? Да знаю… Да, я знаю… И не говори. Теперь понимаешь, каково мне с ней? Просто кошмар…
Очень мило. Между прочим, никто не просил производить меня на свет. Да и появилась-то я только потому, что мои родители… Даже представить противно.
У меня в комнате
14.10
Их разговор слышен даже отсюда:
- Я знаю, Боб… Я знаю, знаю… Знаю… И о чем это они? Я кричу из комнаты:
- Предупреди его, что я никуда не поеду!
Наверное, отец услышал мои слова, потому что в трубке раздался громкий писк. Ну и буйный же у меня папочка. Однажды я потихоньку добавила в его пиво «Лагер» пену для бритья, но отец не понял юмора, орал как резаный: «Дура!» и все такое. Он что, не понимает, как это отразится на моем здоровье и что потом ему же придется выложить за лечение кучу бабок. Если только я прежде не склею ласты.
14.30
Упорно не снимаю пижаму, слушаю грустную музыку.
На пороге нарисовалась мама:
- Можно?
- Нет.
Но она присела на краешек кровати и погладила мою ногу.
- Ууу… - протянула я и отвернулась.
- Солнышко, - сказала мама, - да, у тебя трудный возраст… Но это шанс, понимаешь? У твоего отца все пойдет по-другому.
- Что у него пойдет по-другому? Он что, похудел? Или сбрил усы? Нет. Он все равно останется толстым и усатым, тебя же это устраивает. Так что пускай возвращается.
- Джорджия, не груби, это не смешно.
- Очень даже смешно.
- Нет, не смешно.
- А кто смеялся, когда Либби назвала соседа дрочилой?
- Либби всего три года, и она не знает значения всех слов, для нее оно такое же, как «папа», например. Слушай, постарайся воспринять нашу поездку как приключение.
