Мой сон начинает терять очертания и логику, превращается в фарс, превращается в окончательный бред. Монах деловито семенит из одного угла кельи в другой, он бубнит себе что-то под нос, он наклоняется и подбирает рассыпанные по каменному полу предметы.
— Что еще должен взять с собой странствующий воин? Загранпаспорт, конечно же действующий загранпаспорт с действующей студенческой визой…
Я пытаюсь подняться и не могу — он заговаривает, он заборматывает меня своим не то женским, не то мужским голосом.
— …Пригласительное письмо из Берлинского учебного заведения, без этого воин как же? Без этого странствующий воин никуда… Потом — денюжки, в евро, конечно, зачем нам гривны? Нам лучше фазу евро… И еще меч — так, меч, где же он?… Лежи, лежи, дочь моя… Лежи и не дергайся… Если хочешь, давай мы с тобой вместе помолимся… Повторяй за мной, куколка: михи виндикта эго ретрибуам…
Каменный пол растекается подо мной, я погружаюсь все глубже, в холод и темноту, в каменную камеру сна. Я в невесомости. Я ничего не вижу, не слышу, не обоняю. Я повторяю слова:
…Мне отмщение и аз воздам… Ибо близок день погибели их… Скоро наступит уготованное для них…
…Я просыпаюсь от холода. Все в той же келье — только теперь из маленького зарешеченного окошка под потолком пробивается солнце. Очень болит голова.
— Рад, что тебе уже лучше, — мужской низкий голос.
Я резко сажусь на матрасе — так резко, что темнеет в глазах. Через секунду из пульсирующего мрака проступает фигура. Пуза тый монах с жидкой пшеничного цвета бородкой, на вид вполне реальный, сидит на раскладном стульчике рядом со мной. Руки его лежат на коленях. На каждой — по пять пальцев. По пять пухлых розовых пальцев.
— Где мы? — говорю я. Голос какой-то хриплый, как будто я долго болела. Или много кричала. — Кто вы?
— Мы в Георгиевском монастыре. Меня зовут отец Александр…
— А тот, другой? Где он?
— Другой?
— Монах в капюшоне… С одним пальцем… Тот, который приходил до вас.
— Бедная девочка, — гладит он меня по голове. — Бедное, бедное дитя… Ты просто бредила. Ты несколько часов пробыла без сознания. Рано утром я нашел тебя на ступенях лестницы, ведущей от монастыря к морю, и принес сюда. Никто, кроме меня и врача, не заходил к тебе в келью.
Он не врет: мне совсем не больно от его слов. Его голос звучит так спокойно и просто. Сейчас он мне скажет, что все это был просто бред, просто сон. Он скажет, что я упала, спускаясь к морю. Что все они живы. Что ничего не случилось…
