— Это редкое издание вроде бы? — поинтересовалась другая.
— Ах, понятия не имею! Ты же знаешь, у меня дома вообще нет ни одного его романа!
— Ну как же? Я сама видела у тебя на полке.
— Брала у друзей почитать и не осилила даже половины… Отдала обратно.
— Неужели он не дарил тебе ничего?
— Кажется, нет. Не помню. Мы с ним другими вещами занимались.
Дамы сдержанно захихикали.
— Вообще, я тебе скажу: до чего ужасный у него был характер! — засокрушалась первая. — Сама удивляюсь, как я выдержала так долго!
— Ну, совсем и недолго, — возразила ее подруга. — Год от силы. Потом ведь он уехал? Писал тебе хоть, из Америки-то?
— Ну, пару раз…
— До чего же они все сволочи!
— А мы и до его отъезда несколько месяцев почти не виделись.
— Что, серьезно?
— Ну да! Я звоню ему, к примеру, и говорю: «Я сегодня свободна». А он: «У меня сейчас такая фаза продуктивная, буду работать целый день». Представляешь?
— А ты?
— А что мне делать? Занимаюсь чем-нибудь другим — иду в кино или на каток. Ну а на следующий день он сам звонит: «Давай встретимся!» Я ему тогда тоже: «Извини, у меня продуктивная фаза. Увидимся потом».
— Ты чего? Откуда у тебя продуктивная фаза?
— А что? Я тоже пописывала, да. Он мне даже обещал помочь с публикацией.
— И что, помог?
— Ну как видишь!
Обе от души засмеялись.
— Правда, когда я сказала про продуктивную фазу, он сначала совсем о другом подумал. Говорит: «Ничего, я буду осторожно».
Дамы захохотали еще сильнее.
— Так из-за чего вы поссорились-то? — поинтересовалась вторая.
— А мы и не ссорились. Просто то у него эта самая фаза, то у меня — когда же встречаться?
— Ну вы прямо как журавль и цапля из сказки… Так берешь книгу-то?
— Еще чего не хватало! Пойдем лучше мороженое есть!
Дверь хлопнула, и дамы выпорхнули на улицу, запустив внутрь несколько истеричных автомобильных гудков. 70 607 384 120 250 перешла в соседний проход и оказалась по другую сторону шкафа, возле которого только что сидела на корточках, подслушивая чужой разговор. Одна из книг на верхней полке была чуть выдвинута вперед, как патрон, выбившийся из обоймы. 70 607 384 120 250 потянула ее на себя, открыла титульную страницу и прочитала: «Александр Исаевич Солженицын».
За несколько недель работы в библиотеке 55 725 627 801 600 почувствовал, что почерк Греля из досадной помехи на пути к познанию постепенно превращается в его инструмент. Манерные закорючки больше не заслоняли смысл, а, напротив, раскатывали его перед терпеливым читателем, как ковровую дорожку. И хотя некоторые пассажи были безвозвратно вымараны временем или самим автором, 55 725 627 801 600 теперь вполне сносно ориентировался в записках и мог нащупать в них те места, которые представляли интерес для его темы. Правда, тут всегда присутствовала некоторая неуверенность, так как Грель имел привычку выражаться витиевато и туманно, что увеличивало опасность за описаниями обыденных вещей не заметить нечто существенное или, напротив, заподозрить глубокий смысл там, где его не было. Так или иначе, страницы, относящиеся к детству и отрочеству Греля, 55 725 627 801 600 изучал особенно внимательно, стараясь не упустить то зерно, из которого произрастали все побеги.
