Михаэль вышел из машины, чтобы выгрузить велосипед. Он сделал ей знак, чтобы она оставалась на месте, но она и не подумала. Она открыла дверцу машины, вылезла из нее, но, прежде чем успела сделать первый шаг, упала в объятия Михаэля.
— Что вы, собственно говоря, хотите доказать?
Он поддерживал ее, послав Патрика вперед открыть входную дверь.
— Когда вы упали в обморок, то ударились головой о пол. У вас безобразная шишка величиной с куриное яйцо. Я бы ничуть не удивился, если бы у вас оказалось легкое сотрясение мозга. Поэтому бросьте разыгрывать из себя «Сильного Макса». Я позабочусь о вас.
— Почему? Вы же не несете ответственности за меня? Кроме того, я совершенно не нуждаюсь ни в чьей заботе.
— Разумеется, нет, — ответил он с насмешкой.
— Я, правда, очень благодарна вам за все то, что вы для меня сделали. Вы же все-таки в отпуске. Я не сомневаюсь, что сегодняшний вечер вы намеревались провести совершенно иначе.
Михаэль улыбнулся, и его улыбка показалась ей такой же озорной, как улыбка его сына.
— Вы правы. Я себе и представить не мог, что красивая женщина вдруг упадет передо мной в обморок.
Она не поддалась ни на его тон, ни на его обезоруживающую улыбку:
— Теперь я хотела бы остаться одна. Если вы наконец дадите мне письмо.
Он понял, что на этот раз ему не удастся отвлечь ее от этой мысли. Несколько мгновений он серьезно смотрел на нее, прежде чем вытащил из кармана скомканный листок бумаги. Она попыталась вырвать листок у него из рук, но он был проворнее ее.
— Сначала я прочту его сам, — сказал он намеренно резко.
Он пробежал листок глазами, а Кортни затаила дыхание. По выражению его лица она определила, что известия были плохими. Михаэль посмотрел на нее, потом на Патрика, который сидел напротив, внимательно и вопросительно глядя на отца.
— Почему бы тебе не отправиться на кухню и не приготовить нам чай?
Лицо Патрика омрачилось. Он хотел было запротестовать, но один только взгляд отца заставил его промолчать. Медленно побрел он в направлении, которое указывал ему пальчик Кортни. Только когда мальчик удалился на расстояние, не позволяющее ему их слышать, Михаэль заговорил.
— Кто такой Джонатан? — мягко спросил он. Слишком мягко.
Боль в голове Кортни вновь усилилась.
— Известие о Джонатане?
Внезапно она вспомнила слова, которые прочитала в ресторане. Это были холодные, безликие слова, которые не могли принадлежать Джонатану. Ее брат не мог написать таких слов. Он не мог сделать того, о чем сообщалось в этом письме. Он не мог покончить с собой. Крик застрял у нее в горле, и наружу вырвался лишь тихий жалобный звук.
